О палестино-израильском конфликте: дедуктивный vs индуктивный принцип
Как ни странно, но идея о том, что правами на землю обладает 1) "народ в совокупности" в силу "исторических прав" - относительно новая. Она получила серьезное распространение только в 19 в. в процессе объединения Италии.  До этого доминировали 2) династический принцип (штука более понятная) 3) представление, взятое из обычного права, что земля принадлежит тому, кто фактически на ней живет [N лет/поколений].
Династический принцип благополучно умер, но принципы 1 и 3 часто друг другу противоречат. Это особенно очевидно на примере палестино*-израильского конфликта. Палестинцы ссылаются на непрерывное проживание и владение землей в течение N веков, т.е. на индуктивный принцип: постольку поскольку землей владеет каждый конкретный палестинец, права принадлежат палестинскому народу в целом. Израильтяне же полагают, что земля принадлежит израильскому народу в совокупности и уже отсюда, опираясь на принцип дедуктивный, выводят право каждого индивидуального израильтянина.
Это проявляется ярче всего во взаимной критике израильтян и палестинцев. Израильтяне, например, любят называть палестинцев "выдуманным народом", апеллируя, ясное дело, к тому, что право на землю выводится из "права народа в целом", а не индивида, т.е. исходя из дедуктивного принципа.

* До 20 в. нынешние палестинцы были безнациональны. В смысле, у них вообще никакой этнической принадлежности в современном смысле не было: они называли себя просто "феллахами", т.е. "крестьянами", а "арабами" именовали бедуинов.
Оно и понятно. Проекты нацбилдинга возникают не на пустом месте: они обычно являются ответами на какой-то вызов, обычно - на чужой проект нацбилдинга. До 20 в. никто их прав на землю не оспаривал, а в 20 - оспорили. Так и вышло, что сионистский проект на БВ был нацелен на создание одной нации, израильской, а создал в итоге две - израильскую и палестинскую.

"В XVII в. при дворе жила маленькая шестилетняя девочка из рода герцогов Буйонских. Придворные дамы часто с нею болтали, а однажды решили пошутить, убеждая ее в том, что она беременна. Малышка это опровергала, защищалась, а ее всячески в том убеждали.
Как-то утром по пробуждении она обнаружила рядом с собой новорожденного. Она была изумлена и в свое оправдание сказала: «Только со Святой Девой и со мной такое приключилось; ведь у меня совсем не было мук». Эти слова стали всем известны, а в результате эта шутка превратилась в развлечение, и в нем принял участие весь двор. Как и положено в таком случае, девочку навещали посетители. Сама королева пришла ее утешить и предложила стать крестной матерью ребенка. Игра шла все дальше: у девочки выпытывали, кто отец ребенка. Наконец, после долгих размышлений малышка пришла к искомому ответу: им могли быть только король или граф де Гиш, поскольку они — единственные мужчины, которые ее когда-либо целовали. В такого рода шутках не видели ничего особенного"
(Норберт Элиас. О процессе цивилизации)

Жизнь современного чиновника, увы, по большей части скучна и однообразна. То ли дело в XV веке:

"Матье д'Эскуши начинает свою карьеру в магистрате как советник, член муниципалитета, присяжный заседатель и прево города Перонна. С первых же дней мы находим его во вражде с семьей прокурора этого города Жана Фромана, сопровождавшейся судебными тяжбами. Так, прокурор преследует д'Эскуши в судебном порядке за подлог и убийство, затем за бесчинства и покушения. Прево, в свою очередь, угрожает вдове своего врага следствием по обвинению в колдовстве, в чем ее и вправду подозревали; женщине, однако, удается заполучить предписание, в силу которого д'Эскуши вынужден передать следствие органам правосудия. В дело вмешивается Парижский парламент, и д'Эскуши в первый раз оказывается за решеткой. После этого мы видим его один раз в плену и еще шесть раз в заключении — и всякий раз по серьезному уголовному обвинению. Не раз его заковывают в кандалы. К. состязанию в обоюдных обвинениях между семьей Фроманов и д'Эскуши добавляется ожесточенная стычка, в ходе которой д'Эскуши ранен сыном Фромана. Оба нанимают бандитов, покушаясь на жизнь друг друга... затем д'Эскуши переселяется в Нель, по-видимому, подозреваемый в преступлениях. И все это не мешает ему делать карьеру: он становится бальи, прево Рибемона и королевским прокурором Сен-Кантена, его возводят в дворянское достоинство. После новых ранений, тюремных заключений и денежных штрафов мы обнаруживаем ero на военной службе: в 1465 г. при Монлери он сражается за короля против Карла Смелого и попадает в плен. Затем из очередного похода он возвращается изувеченным. Даже когда он женится, это не означает перехода к спокойной жизни. После новой ссоры с советником магистрата Компьена, по делу которого он должен был провести расследование, д'Эскуши по обвинению в подделке печати под стражей препровождают в Париж « comme larron et murdrier» ["как разбойника и убийцу»]. Пытками у него вырывают признание, ему отказывают в праве на апелляцию, выносят приговор, затем реабилитируют, потом снова выносят приговор, пока, наконец, следы его вовсе не исчезают из документов"
(Хейзинга. Осень средневековья)

Цитата из Уоррена Гастингса, генерал-губернатора Бенгалии. Она иллюстрирует главное, на мой взгляд различие между "западными" и "восточными" обществами. Различие состоит вовсе не в "свободе", а в сбалансированности западного общества, как на внутригосударственном, так и на международном уровне. Ну то есть, если какое-то из западных государств слишком усилится, к бабке не ходи - остальные объединятся против него. А в Азии - наоборот: все льнут к сильнейшему.
Это важнее, чем может показаться на первый взгляд. Это стало одной из причин (вторая - кочевники), почему ключевые регионы Азии были объединены в гигантские мир-империи, размеры которых были ограничены разве что географией. А в Европе мир-империй после падения Рима так и не возникло. Новые государства были вынуждены конкурировать между собой.
А это большой бонус - не печатают, скажем, твою книгу во Франции, так напечатают в Голландии или в Седане. Т.е. степень контроля любого государства над своим населением и над свободной мыслью была довольно ограниченной.

"Среди главных действующих лиц во времена Иоанна Доброго следует назвать прежде всего Карла Злого..."

Сверху донизу - все рабы
"В 1546 г. венецианский посол Марино Кавальи пишет  о Франции: «Ни одно королевство не является настолько единым и покорным, как Франция.... Свобода, является самым желанным даром мира сего; но далеко не все ее достойны. Поэтому одни народы рождены  для послушания, другие же для командования. ... французы, вероятно, признав себя непригодными для свободы и собственной воли, целиком передали их королю. Ему достаточно сказать: я желаю, я приказываю, я решаю, что будет так, что платить нужно столько. И все это тут же исполняется, словно решение принималось ими всеми. Дело зашло настолько далеко, что один из них, у коего поболе духу, чем у прочих, сказал: раньше короли назывались „reges francorum“ [король свободных], a теперь их следовало бы называть„reges servorum“ [король крепостных, сервов]"

Океания-всегда-воевала-с-Остазией
Кажется, что цивилизационные теории, представляющие вооруженные конфликты как следствие принадлежности к разным культурным ареалам - это печальное следствие неизбежной ретроспективной правки исторических нарративов. Речь идет о следующем.
В начале 16-го века Бабур, будущий завоеватель Индии, правивший тогда Кабулом заключил союз с раджпутским князем Рана Санга, с целью вторжения в земли делийского султана Ибрагима Лоди. Но Рана Санга кинул Бабура: в решающий момент: он не явился на поле боя при Панипате, намереваясь сохранить силы и добить ослабленного победителя. В итоге Бабуру удалось одолеть Санга и расправиться с его семьей.
Вполне естественно, что Бабур был зол на Санга за его предательство. Однако в своих мемуарах (Бабур-наме) он цензурирует этот эпизод, вообще не упоминая о своем изначальном союзе с индуистским правителем против правителя мусульманского. Оно и понятно: фактически Бабур действовал вполне в русле realpolitics, но по его итогам решил объявить себя champion for islamic cause, а выступивших против него индийских правителей - язычниками (индуистов) и отступниками (мусульман).
Т.е. стороны этого конфликта фактически действовали исходя из своих вполне земных интересов, но победитель пост-фактум придумал для него удобную идеологическую обертку, опустив в своих мемуарах все неудобные для этой версии факты.
Похожие версии ретроспективной правки исторического нарратива можно найти и в европейских "религиозных" или "национально-освободительных" войнах. Вспомним Вильгельма Оранского, руководителя "протестантского" восстания против испанцев, который принял протестантизм лишь на четвертый год боевых действий, когда надеяться на соглашение с королем уже не приходилось. Или - еще более яркий пример - участников движения позже названного Первым сербским восстанием (против Турции): узнав о том, что повстанцы осаждают Белград, султан прислал им на помощь артиллерию. В рамках националистической мифологии 19-20 вв. это воспринимается как абсурд: но еще в начале 19 в. выглядело вполне логично - большинство революционеров (и в Старом, и в Новом свете) изначально позиционировали себя как лоялистов и монархистов, борющихся с коррумпированной местной властью и произволом представительных органов метрополии, но никак не против монарха.

Сексуальная контрреволюция

Дочитал "О процессе цивилизации" Норберта Элиаса. Книга посвящена, как следует из названия, процессу цивилизации, т.е. процессу "окультуривания" европейцев, выражающемся в постепенном обуздании природных аффектов.
В частности это касается аффектов сексуальных, которые выражались совершенно открыто в 1500 г., но были обузданы к 1900 году. Как выглядела моралистическая воспитательная литература в 16 в. - т.е. до начала пуританской революции? Элиас цитирует книгу для детей Эразма Роттердамского, в которой приводятся такие диалоги.
a) Юноша склоняет девушку к соитию. Но она твердо стоит на том, что сохранит девственность до свадьбы. Все будет - но только в законном браке.
b) Диалог высокоморального мужчины с проституткой. Проститутка предлагает приступить к делу прямо здесь и сейчас.
Мужчина: "А вдруг увидит кто?".
Проститутка: "Да тут темно, даже мыши не увидят". Мужчина: "А бог? А ангелы?".
В итоге он убеждает ее оставить свое ремесло.

Еще раз подчеркиваю, что это книга ДЛЯ ДЕТЕЙ. Т.е. в 1500 г. детям открыто сообщали, что секс существует. К девушке будут подкатывать парни и девушка в курсе, что именно они от нее хотят.
Более того, не только секс существует, но и проститутки существуют. Публичная женщина - она именно что публичная. Проститутки - это один из цехов средневекового города, который участвует в публичных мероприятиях, процессиях и т.д. Много где по праздникам проводятся забеги проституток - на скорость.

К 19 в. все это было вытеснено за пределы приемлемого - так что авторы 19 в. искренне не могли поверить, что книга обращена к детям. Один из комментаторов утверждал, что книга предназначена "для стариков" - это несмотря на то, что Эразм в предисловии прямо указывает, что эта книга - для его сына.
В 19 в. дети из приличных слоев не должны знать ничего о сексе, причем девушки должны оставаться в неведении до самого замужества. Тут, ясен пень, есть некоторое противоречие - мужчина-то каким-то образом должен знать, что ему делать. Очевидно, знания он должен почерпнуть от проституток [которых как бы не существует].

[здесь прекращается пересказ книги - дальше мой комментарий]

Венцом цивилизации 19 в. стал король Великобритании Эдвард VII. Его родители - королева Виктория и принц Альберт решили воспитать Идеального Юношу. Для этого его следовало оставить в полном неведении относительно секса - до самого брака. Было очевидно, что главная угроза - сверстники, если он будет с ними взаимодействовать, то рано или поздно узнает от них. Поэтому его не отдавали никуда учиться и воспитывали в максимальной изоляции.

Впрочем, из этого ничего не вышло. Когда Эдвард в 20-летнем возрасте узнал-таки что к чему - он сорвался с катушек и стал полным разочарованием для набожных родителей. В детали вдаваться не буду, если интересно, сами загуглите - кресло эдварда 7, например.

Я это все к чему - события 1950-1960-х принято называть сексуальной революцией. А ведь это полная чушь. То, что произошло в середине 20 в. - это как раз наоборот, сексуальная контрреволюция, т.е. гибель наследия репрессивной цивилизации 19 в. и частичное возвращение к нормам Ренессанса.

Почему Китай взлетел, а Россия - нет.
Китай на момент начала экономических реформ в 1980-е управлялся совсем другими людьми, чем постсовок. Костяк тогдашнего китайского руководства - это натуральные герильеро, партизанские командиры. Т.е. по молодости они все реально бегали с винтовкой по горам, воевали с Гоминьданом и местным warlord'ами.
Почему так вышло? Мао у нас демонизируют, но его репрессии сильно отличались от сталинских: они не особо проредили руководство партии. Т.е. партизанских командиров отовсюду выгнали, пересажали, отправили убирать навоз за свиньями но в основном НЕ УБИЛИ. И после его смерти они вернулись к власти.
Так что руководители Китая на 1980 г. - это люди:
1) Жестокие и привычные к насилию
2) Инициативные. Это не Акакии Акакиевичи, правившие СССР, которые перекидывают ответственность друг на друга и в итоге не способны отдать простейший приказ.
3) Совсем неглупые.
Они попробовали строить плановую экономику. Получилось так себе. Значит, надо пробовать что-то другое. Может быть, посоветоваться с американцами?
В 1980 г. в Китай прилетел Милтон Фридман и начал настаивать на немедленном внедрении мер, позднее получивших название "Washington Consensus". Приватизиция, дерегуляция, austerity, отпустить цены и т.д.
И тут случилось неожиданное: его послали на три буквы. Причем не столько из-за расхождений в макроэкономических воззрениях, сколько из-за опасения социальных последствий немедленной экономической либерализации.
В итоге Всемирный банк и МВФ изменили свою линию поведению по отношению к Китаю. Когда они поняли, что продавить свою линию не получится, они приняли "demand-driven approach". В смысле, мы ничего навязывать не будем, но по запросу готовы помочь и проконсультировать. Это РАДИКАЛЬНО отличалось от политики в отношении постсовка и основной причиной этого была первоначально жесткая реакция правителей Китая.
Фундаментальным отличием китайских реформ от российских была не только медленная и частичная дерегуляция, но и отсутствие приватизации. Значение этого факта невозможно переоценить. Массовая приватизация неизбежно отдает собственность в руки воров, бандитов и коррупционеров - по иному просто быть не может. Получив за счет коррупционных связей (или, выражаясь мягче, лоббистского ресурса) государственное имущество они будут вкладывать полученные доходы в расширение тех же самых связей, с тем, чтобы продолжать их монетизировать - и так по новой. Т.е. складывается порочный круг, выхода из которого, до сих пор - более чем 30 лет спустя - не просматривается.
В Китае, где приватизации не было, капитализм развивался несколько иначе. Он тут несомненно crony, спору нет - взять хотя бы пример компании Huawei, вокруг которой сейчас бушует скандал. Ее основатель Жень Чжэнфэй был большой шишкой в инженерном корпусе китайской армии: достаточно сказать, что он был делегатом на XII съезде КПК (где, кстати и была принята формулировка о "социализме с китайской спецификой). И жена у него была непростая - дочь замгубернатора провинции Сычуань. Можно предположить, что и то, и другое, сильно помогло Чжэнфэю в получении заказов на первых порах.
И тем не менее, на этом примере видна принципиальная разница между Китаем и РФ. Да, Чжэнфэй, вероятнее всего, получал заказы через свои связи, и профессиональные, и семейные. Но заказы эти размещались не на купленных за полторы копейки государственных мощностях, а на новых предприятиях, созданных с нуля.
Можно назвать десятки китайских миллиардеров, создавших что-то принципиально новое, что в промышленности, что в IT. Много ли таких имен можно назвать в России, с ее олигархами, продолжающими паразитировать на советском наследии? Полагаю, что не последняя причина этого - родовая травма приватизации, на десятилетия вперед развратившая нарождающийся капиталистический класс России. Раз крупно заработав за счет связей в госаппарате, российские капиталисты продолжают воспроизводить эту схему и дальше.

Об экспургации и фальсификации истории
Оригинальный фильм Рембо-3 (1988) был посвящен "храбрым воинам-моджахедам Афганистана". После вторжения США в Афганистан в 2001 формулировку смягчили: теперь картина была посвящена "благородному афганскому народу". Не прошло и 15 лет как вчерашняя правда стала ложью - и ее пришлось подчистить. Этот кейс, помимо прочего, показывает, что "фальсификация истории" - это рутинный и никем не управляемый процесс: люди сами корректируют исторические источники, исходя из текущей "революционной целесообразности": древние и не очень артефакты просто не лезут ни в какие ворота. Впрочем, верно и обратное - если артефакт ни в какие ворота не лезет, то он, скорее всего, подлинный, вроде голландского национального гимна Wilhelmus, в котором основатель нидерландской государственности заявляет, что он - "немецкой крови" и оправдывается перед испанским королем за поднятое им восстание. Wilhelmus был написан в ту эпоху, когда Нидерланды считались частью Германии - в этническом и политическом смысле, а голландский язык - разновидностью нижненемецкого; в эпоху, когда нарушение верности сюзерену требовало специальных объяснений, а не оправдывалось автоматически национально-освободительной борьбой.
To sum up, артефакт (книга, фильм, любое произведение), органичный для своей эпохи, скорее всего, будет смотреться дико в эпоху последующую - и вызывать желание его откорректировать.
Случаи полного уничтожения артефактов, по-видимому, боле редки, чем случаи корректировки), уже хотя бы потому, что были под силу только крупным корпорациям (государство, церковь). Очень осторожно, в качестве гипотезы, выдвину предположение о том, что мы неправильно трактуем историю европейского протестантизма, фатально недооценивая роль реформации в Италии и отчасти в Испании. Происходит это из-за того, что именно в Италии и в Испании контрреформация достигла своего логического завершения: протестанты были убиты, обращены или изгнаны, а их произведения - уничтожены. Достаточно сказать, что от одного из самых важных, если не важнейшего, произведения итальянской реформации, Beneficio di Cristo, осталась всего одна копия, обнаруженная в 19 в. в Кембридже - и это несмотря на то, что трактат был переведен на основные европейские языки.

ДЕГ
Давным-давно я слышал замечательную формулировку. Обычно путь русского интеллигента устроен так: Маркс, Гегель, психушка. Впрочем, достаточно побродить пару вечеров по рунету, чтобы убедиться, что формулировка эта несколько устарела: в наши дни путь в психушку лежит преимущественно через чтение Галковского.
И это вовсе не в упрек Галковскому, наоборот - это свидетельствует о его творческой мощи. ДЕГ - один из самых сильных писателей современной России и, пожалуй, самый сильный в части построении собственного мира и сеттинга: красочного, убедительного, с детально проработанной "физикой".
Проблема состоит в следующем.
1) ДЕГ претендует на тотальное, исчерпывающее объяснение мира. Мэтр разбирается во всем. А все потому, что он постиг те самые железные, "физические" законы мироздания, с помощью которых он экстраполирует известные ему данные на "темные" участки, получая таким образом полноценную модель вселенной.
2) Уровень эрудиции Мэтра не соответствует поставленной задаче. Попросту говоря, он плохо образован и мало знает. Поэтому "законы", на которых он основывает свои построения - это хрень полная, взятая с потолка.

Это вовсе не значит, что содержание его текстов на 100% ошибочно: там встречаются интересные инсайты, например, о роли старообрядческих и единоверческих магнатов в падении Российской империи. Но он же на этом не останавливается. Как так вышло, что богатейшими людьми России были религиозные диссиденты? Ответ очевиден - англичане поставили их на хозяйство, чтобы погубить Россию, иначе и быть не может. Т.е. старообрядцы - вражеские агенты и шпионы, отсюда и лаве у них.
Если бы ДЕГ был эрудированнее, он бы мог посмотреть на феномен старообрядческих миллионеров в контексте: в турецкой экономике доминировали армяне и греки, в египетской - копты, в индийской - джайны и парсы, во французской - гугеноты (до Л14). Т.е. ситуация, когда экономику контролирует презираемое и ненавидимое религиозное меньшинство представляет собой скорее правило, чем исключение. Хуже того, в самой Англии в описываемый период крупнейшими merchant princes были вовсе не англикане, а квакеры, методисты и прочие баптисты. В самой то Англии диссидентов кто на хозяйство поставил? Очевидно рептилоиды с Нибиру, из ненависти ко всему английскому.
Я остановился на этом примере, чтобы продемонстрировать порочность одного из основных законов Мира Галковского - закона свободной конвертации власти в собственность и наоборот. Согласно Галковскому, в норме любое государство контролируется немногочисленной элитой, состоящей из крупных собственников. Т.е. грубо говоря, кому принадлежат активы (в основном земля), тот и государственную машину контролирует.
Чтобы не бегать далеко за примерами обратимся к российскому опыту. В 19 в. гигантскую, непропорциональную роль в госаппарате играли ливонские немцы, балтийские бароны: скажем, в середине 19 в. они составляли что-то около половины губернаторского корпуса. Понятно, что русские дворяне их ненавидели - отсюда планы декабристов по изгнанию или истреблению немцев, отсюда же фрондерская реплика Ермолова: "Государь, сделайте меня немцем" (в ответ на предложение Н1 наградить его, как он сам пожелает).
При этом:
1) Владения балтийских баронов были невелики по меркам даже рядового дворянства, а по меркам крупной аристократии - так и вовсе ничтожны.
2) Только одна из ливонских семей сумела войти в число крупнейших собственников за счет положения при дворе - семья Ливенов.
Т.е. перед нами живой пример - люди фактически контролируют госаппарат, а конвертировать свое влияние в земельные активы то ли не могут, то ли не хотят.
С другой стороны, польская магнатерия в РИ подчас обладала колоссальными земельными владениями, но при этом после 1830 г. была целиком отлучена от кормила власти. Т.е. в обратную сторону правило тоже не действует - ты можешь быть дофига богатым, но это вовсе не гарантирует тебе влияния на государство.

О доброте Цукерберга или Почему Неду Старку не надо было ехать в Королевскую гавань.
Семья Эвреносоглу, происходившая от завоевателя Фракии Эвреноса в течение пяти веков оставалась одной из богатейших в Османской империи. В то время как большинство потомков ранних турецких завоевателей давно потеряли свои владения, потомкам Эвреноса удавалось сохранять его удивительно долго: с XIV в. по 1911 г. Объясняется это просто: во-первых, они не вмешивались в столичные дела и сидели у себя в провинции. Главам этого рода несколько раз предлагали пост великого визиря: они каждый раз отказывались. Поехав в условную Королевскую Гавань, условный Нед Старк подвергает себя, свою семью и имущество ненужным политическим рискам. Остаться дома - значит минимизировать их.
Во-вторых - они поместили большую часть своих земель в вакфы: благотворительные фонды при мечетях, медресе, больницах и т.п., оставив за собой оговоренный процент от ренты. Так что с формальной т.з. отбирать у них было нечего - им ничего и не принадлежало (а доход тем не менее, шел).
Поражает, какое широкое распространение получила такая практика чуть ли не во всех значимых обществах мира. Власть имущие еще со средних веков минимизировали политические риски путем вложений в тогдашние аналоги современных трастов – церкви и монастыри. Ни одна знатная семья не могла быть вполне уверена в том, что сохранит свое имущество и землю в буре войн, переворотов и восстаний, поэтому рациональные аристократы выводили часть своих средств в церковные фонды. Само собой разумеется, что они сохраняли контроль над этими активами, из поколения в поколение продвигая на руководящие должности в подконтрольных им аббатствах или диоцезах своих младших сыновей. Вспомним судьбу Ришелье, мечтавшего о карьере драгунского офицера, но вынужденного стать епископом Люсона, в качестве «смотрящего» от своей семьи. Судя по всему, одной из главных причин голландского мятежа и отпадения от Испании было решение Филиппа II посягнуть на наследственное право нидерландской знати занимать церковные посты и передавать их от отца к сыну. В той части Рейнско-Дунайского лимеса, которая не успела побывать под властью испанцев (Бавария, Мюнстер), подобная система сохранилась нетронутой вплоть до 19 в.
В мусульманском мире эту роль выполняли уже упомянутые выше вакуфы, в Китае - насколько мне известно - родовые культовые фонды, рента с которых официально шла на отправление культа предков.
В XX в. мировые войны вернули к жизни эту старую как человечество модель. Во время Первой мировой верхняя ставка подоходного налога в США достигла 100%. В 1920-е максимальная налоговая ставка упала, но 1930-е поднялась опять и уже до 1962 г. не падала ниже 90%. Это, естественным образом, вызвало массовое переоформление состояний американской элиты на всевозможные благотворительные трасты. Любопытно, что вплоть до конца 1990-х американское законодательство не требовало, чтобы т.н. «благотворительные» трасты жертвовали на декларируемые цели хотя бы 10% своих доходов. Так что те из американских богачей, кто успел учредить свои до 1999 г. (например, Митт Ромни) свободны от этого ограничения.
Выходит, что и инициатива Цукерберга, «пожертвовавшего» 99% своей доли акций на благотворительность (на самом деле нет) – это показатель не его личного лицемерия, а исключительно – высокой культуры его и окружающего его общества. Речь здесь идет о социальной гигиене, известной на западе, как минимум, со времен античности. Любая культурная власть (а крупное богатство – это всегда власть) сознает, что по умолчанию не вызывает ничего кроме ненависти и что эту ненависть необходимо купировать социальной демагогией и благотворительными акциями.

Надобно в языке русском произвести переворот. Устаревшие дурнопахнущие понятия "кумовство" и "блат" заменить бодрым и современным термином "legacy". Убежден, что это немало поспособствует легитимации этой неплохой в сущности практики.
Скажем, в Америке есть такие выражения как Harvard family или Yale family: если дед в Гарварде учился, отец учился, то и внука скорее всего возьмут (если семья не обеднеет конечно). Называется все это legacy - и даже самые безумные SJWs против этой освященной временем традиции не выступают.
Надо и в России так же сделать. Отец гендир, значит и сын или зять в совете директоров сидеть будут, и никакой это не блат, а legacy. Супротив лучших практик из самих США ни одна сволочь пикнуть не посмеет.

Постоянно натыкаюсь в сети на одно и то же умозаключение: Буш-младший, как выпускник Йеля, не может быть таким идиотом, каким выглядит. Значит, он тонкий интеллектуал, просто притворяется тупарем, чтобы понравиться избирателю.
Многие так рассуждают, что правые, что левые. Но объединяет их одно: они ни разу не сталкивались с живыми студентами Гарварда и Йеля и понятия не имеют как в реале устроено поступление в американские колледжи.
Один сын аргентинского министра, умный парень, который сечет фишку, учил английскому маленького китайчонка. Тот его спрашивает:
- To get to Harvard you should be very smart?
- No, you should be very rich.

Многие думают о Франции Старого порядка как об аристократическом режиме. Но ведь это совсем не так. За исключением нескольких лет Полисинодии (сразу после смерти Людовика 14, когда дворяне попытались установить режим аристократического правления), основными выгодоприобретателями режима были вовсе не дворяне, а верхушка буржуазии, скупившая основные чиновничьи должности в стране.
Нельзя сказать, чтобы дворяне ничего не пытались с этим сделать. В 1627 г. дворянская делегация подала Людовику 13 прошение, суть 22 статей которого состояла в следующем:
1. Отказаться от практики продажи военных и гражданских должностей в провинциальных администрациях, предоставив все эти вакансии дворянам.
2. Зарезервировать для дворян треть мест в Совете по финансам, Военном совете и прочих органах центрального управления.
3. Зарезервировать для дворян все придворные должности.
В общем и целом, дворян послали. Из серьезных требований удовлетворили только одно - закрепили за дворянами придворные должности. Трети мест в Совете по финансам и прочих вкусных местах они так и не дождались.

Меня давно интересует вопрос - когда именно гунны заняли нишу антагонистов и «чужих» в европейской литературе? В средние века они определенно рассматривались как «свои», как одно из варварских королевств на руинах римской империи, типа вестготов или бургундов, см. ту же «Песнь о Нибелунгах».
В раннее новое время ситуация изменилась не сильно. У французского драматурга 17 в. Корнеля в пьесе «Аттила» сюжет вертится вокруг предстоящей свадьбы Аттилы: кого он выберет - римскую или франкскую принцессу? Выбирает в итоге франкскую, разумеется. Дело в том, что в 16-17 в. меряние хуями с Римом - это центральный сюжет для всей французской культуры*.
Подозреваю, что перелом в восприятии гуннов произошёл в 18 в., вот только не знаю, когда именно и с чем был связан.

* Логика французов работала как-то так. Сейчас мы воюем с Габсбургами, правителями Священной Римской империи, т.е. Рима. Поэтому мы экстраполируем текущий конфликт в прошлое и доказываем, что мы круче во всех отношениях. Вон - даже Аттила предпочитает франкскую принцессу римской, что является ещё одним подтверждением нашего тотального превосходства.

О евреях и социологической недостоверности Пушкина
Давным-давно, читая пушкинского "Скупого рыцаря", я поразился кричащей неправдоподобности одной сцены. Когда разъяренный предложением ростовщика Соломона отравить отца ради наследства сын скупого рыцаря угрожает повесить самого Соломона, Соломон начинает лебезить и предлагать молодому рыцарю деньги в долг.
Между тем, очевидно, что если в стране есть 1. рыцари, вынужденные много тратить 2. евреи с деньгами; и эти рыцари могут линчевать евреев по собственному произволу, то очень никаких богатых евреев в стране не останется. Я интуитивно чувствовал, что в модели Пушкина отсутствует какой-то важный элемент, мешающий рыцарям перебить евреев. Институтом этим была верховная власть.
Судя по всему, некоторые социологические схемы универсальны для всего человечества. Во всех странах богачи укрывали свои активы от политических и фискальных рисков, "отчуждая" их в пользу религиозных и/или благотворительных учреждений. Все традиционные режимы использовали для выкачивания доходов из податного населения какое-нибудь религиозное меньшинство, желательно, презираемое и ненавидимое населением (евреи в Европе, армяне в Турции, копты в Египте, парсы и джайны в Индии), причем конечным бенефициаром этих схем во всех случаях был суверен. В более честные времена, это формулировали прямо: "У еврея не может быть ничего своего. Все, что он приобретает он приобретает не для себя, но для короля" писал юрист Генри де Брэктон в своем трактате о законах Англии (13 в.). Естественно, что используемые в качестве финансовой прокладки меньшинства пользовались и специальной юридической защитой: достаточно вспомнить законы старой Кастилии и Арагона, согласно которым еврей не мог быть осужден по показаниям только христианских свидетелей - против него обязательно должен был свидетельствовать другой еврей.

В 2008 г. неофициальная китайская делегация в Ватикане пыталась урегулировать с Католической церковью порядок назначения епископов: церковь считала, что она вольна назначать кого пожелает, а китайцы настаивали на том, что кандидатуры китайских епископов должны согласовываться с партией.
Руководитель китайской делегации был настроен благодушно и шутил на тему сходства католической церкви и КПК:
- У нас есть департамент пропаганды и у вас есть. У нас есть организационный департамент и у вас есть коллегия кардиналов. В чем же тогда разница?
- И в чем же? - спросил переговорщик со стороны католиков.
- Вы представляете Бога, а мы дьявола!
И все заржали.