Я давно ничего не писал непосредственно на тему эмиграции и ВНЖ, и сейчас я это исправлю. Исправлю, как я это люблю делать, эпично. Тут сейчас будет стена текста, и я искренне надеюсь, что вы нажали Mute на канале.

Путь эмигранта, который перебрался в Хорватию, не имея больших денег, работы, образования, желания получать это образование, и даже понятного плана действий, тернист. Сейчас я, наконец, опишу его достаточно подробно, чтобы те, кто собрался его повторить, хотя бы в общих чертах представляли, с чем им придётся столкнуться.

Я не буду рассматривать первоначальное получение ВНЖ, потому что это халява. Подал документы в консульство, заплатил пошлину, подождал, получил ответ. Ничего не теряешь, кроме этой самой пошлины. Продление – значительно более интересный процесс.

Кто там говорил о том, что продление всегда проще, чем первоначальное оформление ВНЖ? При первой подаче на ВНЖ у нас не просили никаких дополнительных документов вообще, просто взяли пачку, которую мы принесли, потом позвонили и сказали «одобрено». При первом продлении запросили два дополнительных документа. Во второй раз – девять. И чтобы получить один из них, пришлось попотеть и потратить некоторое количество времени, нервов и денег.

Кривые малозаметные тропинки, которые я протаптываю через хорватское законодательство, в последний раз не позволяли продлиться на срок больше полугода, но это было запланировано, ожидаемо, и потому я не был расстроен, а радовался, что всё получилось. Как выяснилось, чуток преждевременно. Процесс очередного продления, который мы запустили в начале марта, и закончили позавчера, оказался самым сложным за всю нашу историю. Но давайте обо всём по порядку.

Сначала – некоторый сеттинг, чтобы был понятен сюжет. Продлевающий ВНЖ в Загребе сначала попадает в чистилище, которое представляет собой второй этаж загребской полиции по делам иностранцев, где стоит терминал электронной очереди, в котором надо взять талончик. Правда, в некоторых особых случаях талончик не нужен, и нужно встать в живую очередь в определённое окно. Об этом написано на самом этом окне, но у одинокого странника нет шанса получить эту информацию, об этом нужно просто знать, иначе отстоишь очередь по талончику, и там тебе скажут, что надо было стоять очередь в окне, иди туда. Но это мелочи жизни, и на этом этапе сдадутся разве что совсем уж слабые духом.

Дальше соискатель попадает в круг первый, и это – окна. Тебя в порядке очереди, живой или электронной, вызывают к окну, и ты подаёшь туда документы. Здесь нет вообще ничего страшного, потому что в окнах работают сотрудники типа продажников. Их задача – принять у тебя документы и выдать тебе бумажку о том, что документы приняты. Они примут любую ересь, если она будет хотя бы отдалённо похожа на заявление о продлении ВНЖ. Могут задать вопросы, но всё равно примут. Их задача – осчастливить тебя квитанцией о приёме заявления, которая даёт тебе право законно находиться на территории Хорватии, пока по твоему заявлению не будет принято окончательное решение, пусть это случится хоть через десять лет. Окошки отнимают от 20 минут до полутора часов времени, в зависимости от сезона и везения. Расписание у окошек, конечно, рассчитано на жаворонков – с 8:00 до 13:00.

Дальше заявление путешествует пару-тройку недель по мрачным сырым катакомбам УВД Хорватии, и вместе с соискателем попадает в круг второй – к референтам. И это самое тяжёлое из всех испытаний.

Референт – это типичный для бюрократической системы пример разделения власти и ответственности. Референт – это человек, который должен просмотреть ваши документы, оценить, насколько они соответствуют положениям Закона об иностранцах и Регламента о статусе иностранца в РХ, и, если что-то не так, попросить вас предоставить уточняющие или дополнительные документы. После этого он передаёт ваше заявление в круг четвёртый.

Для полного понимания картины давайте разберёмся, какой властью обладает референт, и какую несёт ответственность. Для этого важно держать в голове, что упомянутый мной круг четвёртый – это лично начальник полиции по делам иностранцев города Загреба, который принимает решение по вашему заявлению и ставит под ним свою подпись.

Так вот, юридически власть референтов нулевая. Это сотрудники, которые должны помогать вам правильно составить пакет документов, чтобы начальнику было не к чему придраться, и не более того. Они не могут вам что-то запретить, что-то разрешить, как-то улучшить или ухудшить ваше положение, они просто собирают бумаги, которые вы приносите, и подсказывают, какие бумаги надо ещё принести. Это, как я сказал, де-юре.

Де-факто же власть референта над вами безгранична. Решение по заявлению принимает якобы начальник, но начальник один, а заявлений – тысячи. Поэтому начальник получает пакет документов с готовой сопроводиловкой референта «здесь всё ок, можно одобрять», и просто ставит свою подпись под решением о продлении. А если «не ок» – то ставит такую же подпись под решением об отказе в продлении. И по факту получается, что как референт напишет – так и будет. При этом, напоминаю, по закону он никаких прав не имеет, и, соответственно, никакой ответственности не несёт.

Чуть-чуть отвлекусь специально для тех наблюдательных читателей, которые заметили, что в своём перечислении я пропустил круг третий. Референт может (а в некоторых случаях – обязан) назначить выездную проверку условий проживания иностранца, и она как раз и есть круг третий. Он не страшный, и на него чаще всего забивают – участковый инспектор позвонит вам по телефону, спросит про ваши условия проживания, и на этом всё закончится. Но так бывает не всегда.

Что ж, пришла пора возвращаться к конкретному случаю. Думаю, все помнят, что наши пути эмиграции были, мягко говоря, не совсем стандартными, и это продление было критическим. Для того, чтобы в этот раз всё сложилось по наилучшему сценарию, должны были сойтись в одной точке несколько факторов, одним из которых были хорошие референты. Но нам не может всегда и во всём везти, и в этот раз не срослось.

Моя референт была идеальной. Никаких проблем, принесите ещё пару бумажек, и всё будет хорошо. Бумажки были несложными и легко добываемыми, и на горизонте уже забрезжила надежда, что мой план сработал, но нет.

Ксюше досталась референт из старой формации, её послужной список в полиции составлял десятки лет, она имела знаки отличия УВД РХ, и она точно знала, что то, что мы делаем, делать нельзя. Пусть даже по закону можно, но всё равно нельзя. Она руководствовалась духом закона, а не его буквой, хотя в качестве правоприменителя и не имела права трактовки этого самого закона, но по факту вовсю этим правом пользовалась. На это можно было жаловаться, на бумаге у эмигранта тоже есть какие-то права, но то, опять же, на бумаге, а по факту прав этих – как у моли в шкафу, можешь жить, пока не мешаешь, а если вдруг что – прихлопнут быстро и тихо. Короче, она дала нам понять, что сопроводиловка к нашему делу будет такая, что начальник его даже читать не станет, а влепит отказ сразу и не задумываясь.

К счастью, я – тот человек, который, рассчитывая на лучшее, всегда готовится к худшему. Кроме плана A, который провалился, у меня были наготове планы B, C, и D, и нужно было выбрать, по какому из них мы будем работать, потому что они были во многом взаимоисключающими.

План D предполагал прерывание срока ВНЖ на несколько дней, что обнулило бы счётчик времени до ПМЖ, и потому был наихудшим и оставлялся на случай, когда никаких других возможностей совсем не будет. Выбор же между планами B и C был очень непрост. Они оба требовали наличия некоторых связей, но, к счастью, здесь, в Хорватии, за 2.5 года эти связи невозможно не приобрести даже такому социофобу, как я, и я хорошо представлял, кому звонить и о чём просить по обоим вариантам. Оба плана не имели стопроцентной гарантии успеха. Оба требовали много беготни и некоторых материальных вложений.

Ксюшина референт не была плохим человеком, ей просто было нужно, чтобы всё было сделано правильно, и это «правильно» было у неё в голове. И я не нашёл лучшего варианта, чем просто изложить ей планы B и C, и спросить, какой из них лучше. И это сработало – она проголосовала за план B, и нам не пришлось делать мучительный выбор.

Следующие недели прошли в бюрократической борьбе. Заявления, заявления об отмене заявлений, уплата пошлины за заявление об отмене заявления. Если вы думаете, что в России развитая бюрократия, то я вам скажу, что то, что в России называется заявлением, в Хорватии, в зависимости от контекста, может быть озаглавлено одним из следующих терминов: izjava, dopis, molba, zamolba, jamstveno pismo и чёрт знает что ещё, я пока не во всё вник. Помимо этого, нам назначили первую в нашей практике настоящую выездную проверку. Мы сильно дёргались по этому поводу, но по факту к нам просто пришёл весёлый участковый, мы напоили его кофе, проговорили полчаса и расстались почти друзьями. Вообще, эта выездная проверка была единственным приятным воспоминанием во всей этой истории. Остальные круги были не столь приятны, но я люблю иногда погружаться с головой в этот бюрократический ад, хоть я его и ненавижу, просто для того, чтобы подтвердить свою способность противостоять ему.

В последнее время часто читаю в интернетах о тех, кто уехал нелегалом в различные точки Европы и остался. И восхищения подписчиков по этому поводу – тут нужна смелость, тут нужна воля, тут нужен расчёт. Нет, господа, скажу я вам, переезжать нелегалом – это или трусость, или отчаянье. Сидеть, не отсвечивая, в своей пещере, изредка тявкая оттуда на семиглавое бюрократическое чудище, и робко покусывать его за хвост своими прошениями о натурализации и политубежище – это путь слабых. Встать же против него в полный рост, зайдя с парадного входа в его логово, облачённым в бумажные доспехи, в левой руке – толстый том законов и подзаконных актов в роли щита, в правой – авторучка вместо оружия – вот тут какие-то яйца, да нужны, хотя бы и куриные.

Самым жёстким моментом на этом пути было получение решения о прекращении вида на жительство, в соответствии с которым мы должны были покинуть территорию Хорватии в течение 30 дней. К моменту, когда я подписал это заявление вместе с заявлением об отказе от права жалобы на него, в систему уже было запущено встречное заявление, которое обнуляло все предыдущие, но если бы в этот момент что-то пошло не по плану, мы бы остались в положении принцессы на бобах. К нашему великому счастью, дракон велик, а значит, инертен. В итоге мы оба получили годовое продление.

Но и это, чёрт побери, ещё не все новости. Одновременно с участием в этом паноптикуме мы меняли место жительства. По взаимному согласию с хозяйкой квартиры, которую мы снимали 2.5 года, мы выселялись и переезжали из Загреба в Свету Неделю.

В России, если человек в ответ на вопрос «где ты живёшь» отвечает «в Москве», это легко может означать как Малую Ордынку, так и Мытищи. Здесь такой фигни нет. Света Неделя, хоть и расположена вплотную к Загребу и является его естественным придатком, всё-таки совершенно отдельный город. Никто из живущих здесь не ответит на вопрос «где ты живёшь» – «в Загребе».

Более того, мы переехали не просто в Свету Неделю, а, в российском понимании, в небольшое село Новаки в Светонедельском районе Загребской области. Здесь территориальное деление имеет свои особенности, и в почтовом адресе мы обозначаем только город Света Неделя. Название минорного населённого пункта включается в адрес только тогда, когда это необходимо, чтобы устранить двусмысленность. Например, улица Школьная есть сразу в нескольких населённых пунктах, относящихся к Светой Неделе, и все они имеют один и тот же почтовый индекс, и в этом случае населённый пункт указывается явно. В остальных случаях просто: улица, номер дома, Света Неделя, всё. Почтальоны сами разберутся, они там знают, какая улица в каком селе.

Решение о переезде было хорошо выверенным. Мы много раз переезжали, и каждый раз это был переезд от центра к окраине, от людей к глуши. Мы пока не готовы к настоящей глуши, где только луна и волки воют, но это пока. Придёт и это время.

В результате получилось так, что мы должны были получить продление ВНЖ в Загребе, а новые удостоверения оформлять уже в Самоборе, в ближайшем к нашему месту жительства отделению полиции по делам иностранцев. И это отделение смогло нас приятно удивить.

Светит солнце, поют птицы, а мы паркуемся у Самоборской полиции – аккуратного трёхэтажного кирпичного здания в квартале с малоэтажной застройкой (а в Самоборе других и нет). На просторной парковке занято 3-4 места. В Загребе мы ходили в полицию пешком, даже если очень спешили, потому что шансы найти парковку поблизости были близки к нулевым.

В отделении электронная очередь, надо взять талончик, но на него никто не обращает внимания, посетителей в количестве трёх человек вызывают прямо из окошек вопросом «а вы зачем пришли? Вам водительские права поменять? Это в 15-е окно. А вы иностранцы? Вам в 5-е». Количество окон тоже не показатель, там из них открыты всего четыре, каждое – для решение определённого класса вопросов.

Милая девушка, отвечающая за иностранцев, которой, похоже, было совершенно нечем заняться, кроме нас, взяла у нас документы, и попросила пройти в кабинет во внутренних помещениях полиции, где находились референты. Их там было то ли два, то ли три на всё отделение (в Загребе референтами плотненько забиты два этажа), и пока нас оформляли, мы наслушались шуток и неоднозначных отзывов в адрес их загребских коллег, которые заполняли данные о нас «на отъебись». Оно и понятно, там огромный поток, а тут мы такие, считай, одни, и нас записали со всей тщательностью.

Оплата квитанций за выпуск удостоверений внезапно стала проблемой: местное отделение почты, расположенное в полицейском участке, не принимало карты! Конечно, в Загребе мы от такого отвыкли. Так же как и от того, что за пять минут мы успели доехать на машине до ближайшего банкомата, без проблем припарковаться прямо перед ним, снять деньги и вернуться обратно. В Загребе одно стояние в очереди на оплату в почтовом отделении могло бы отнять больше времени.

Напоследок наша референт (наконец-то у нас снова одна и та же референт! В Загребе нам всегда назначали разных) оставила свою визитку с номером телефона, инстаграмом и фейсбуком. Это нас окончательно добило, потому что в Загребе референты даже не имеют входящих номеров телефонов, а сами всегда звонят со скрытого номера, чтобы нельзя было перезвонить. В Загребе к референту можно только прийти ногами, а тут вдруг инстаграм. Это было очень приятно, и мы ещё раз убедились, что ой как не зря стали отдаляться от столицы.

Вообще, отношения между людьми здесь, в Хорватии, в настоящей Хорватии, которая за пределами Загреба, очень отличаются от тех, которые в столице. Но это очень обширная тема, и я посвящу ей следующую серию постов, а пока мы празднуем продление ВНЖ и переезд, который, как известно, равен половине пожара и стоил нам большого количества времени, нервов и сил.

Отделение полиции Самобора

А вот здесь мы теперь живём. Это dvojna kuća — два дома с одной общей стеной. Правая часть — наша.

Довольно редко мы так ошибались в своих оценках относительно объёма переезда, как в этот раз.

Умозрительно прикинув количество вещей, мы отказались от мысли нанимать перевозчика, подумав: «поставим на машину верхний багажник, если за три раза всё не перевезём, то уж за четыре точно уложимся».

В итоге мы съездили девять, мать его, раз. Каждый раз – забитые под завязку, цепляя днищем лежачие полицейские. Мы и представить не могли, что у нас такое количество вещей. Два вещиста под одной крышей – страшная сила.

Одновременно я пытался решать проблему с доступом в интернет. На новом месте единственный вариант интернета по проводам – ADSL на скорости около 1 Mbps, и то её особо никто не гарантирует. Где там подмосковные деревни с гигабитным оптоволокном в каждом доме? Тут до такого ещё лет 20, раньше всемирный спутниковый интернет замутят. Потому пришлось выходить из зоны комфорта и отказываться от проводов.

Просидев два вечера над картами расположения базовых станций, диаграммами направленности, тарифами операторов и предложениями производителей по LTE-антеннам, я выбрал оптимальный вариант, заказал и получил антенну, ещё раз посчитал всё, что мог, но, так как прямой видимости не было ни на одну базовую станцию, финальное решение о расположении антенны можно было принять только экспериментально.

И вот, примерно после шестого рейса с вещами, уставший в хлам, и не понимающий, сколько ещё всё это будет продолжаться, я устроил эксперимент, который стал моментом наибольшего декаданса во всём этом переезде.

Шёл дождь, не сильный, но неприятный. Я нашёл в гараже старое кресло и ещё более старый обрезок лестничных перил длиной около двух метров. Прикрутил к верху перил антенну, к низу примотал скотчем пластиковый школьный транспортир, и вышел со всем этим на открытую террасу второго этажа. Я сел в кресло под дождём, держа в левой руке двухметровую перилу, как посох, а правой придерживая ноутбук, и, поворачивая антенну на половину угла охвата, стал искать самую лучшую соту в этом колхозе. Мне не хватало только кубка вина в правой руке, чтобы занять какое-то почётное место в последнем сезоне «Игры престолов», потому что картина была поистине эпичной и достойной голливудского режиссёра.

В итоге я зафиксировал антенну в положении наилучшего соотношения сигнал/шум, что давало мне космическую по местным меркам скорость в 55 Mbps! И это без выноса на мачту и прочего потенциально дорогостоящего шаманства. Всё же математика плюс эксперимент в некоторых случаях творят чудеса.

На следующий день с нами захотели познакомиться буквально все соседи. Им, видимо, было интересно, что это было. Возможно, они подумали, что у русских это традиция такая, сидеть в кресле под дождём с посохом в руке. Генетическая память, возможно. От царской семьи, или ещё раньше. Соседи, впрочем, были ненавязчивы, и аккуратно здоровались, приглашая к диалогу, сами его особо не инициировали, но охотно поддерживали.

Соседка слева, через стену от нас, живёт с двумя кошками. Муж у неё есть, но работает в Германии и дома бывает только в выходные, а потому пообщаться ей не с кем и она не против поговорить о чём угодно в любой момент. Сама она загребчанка, переехала в Свету Неделю за мужем, очень скучает по городу и недолюбливает всю эту деревню. Извинялась за кошек, которые шастают по нашему балкону и двору. Мы заверили её, что кошкам только рады. Мы вообще очень любим кошек, особенно чужих, которых не надо кормить и возить к ветеринару, но можно гладить и няшить.

Сосед справа, дед Йосип, оказался кладезем неожиданностей. Для начала он заговорил со мной по-русски. Русский он учил в средней школе восемь лет, и надо сказать, помнит его не то чтобы совсем плохо. Он спросил меня, чем я занимаюсь, и, когда я сказал «компьютерщик» (я всегда так говорю, потому что старшее поколение редко понимает разницу даже между программистами и железячниками-ремонтниками, не говоря уже о более узких специализациях), стал вспоминать, как в институте писал программы на Фортране и PL/1 и набивал их на перфокарты. Совершенно бездонный дед, который постоянно что-то пилит и сваривает в своём гараже.  Надеюсь, в старости я буду таким же.

Соседка напротив просто была рада, что в доме кто-то поселился, потому что когда дом стоит пустой – это не дело, а когда в доме кто-то есть – это хорошо.

Все перечисленные люди как под копирку говорили фразу «если нужна будет какая помощь – обязательно обращайтесь», и у меня сложилось впечатление, что это не просто вежливость. В таких узких сообществах действительно проще решать сложные вопросы сообща, чем поодиночке. Не знаю, возможно, даже моя социофобия готова отступить перед этим коллективным сознанием.

Знаете, меня это даже пугает. Я всю жизнь был сычом, максимальная интеракция с соседями – это поздороваться в лифте, и все свои проблемы я всегда решал сам. А тут я понимаю, что если мне надо будет сварить две железки, я реально могу пойти и попросить об этом деда Йосипа, и это не напряжёт ни его, ни меня. Странное, совершенно непривычное чувство.

Именно в этом, как мне кажется, и состоит главное отличие жизни в Хорватии от жизни в Загребе. Объединение с целью выживания – эволюционный механизм адаптации, который никогда не был известен нам, всю жизнь прожившим в крупных городах. Чем меньше сообщество, тем крепче связи, и, хотя мы ещё очень далеки от того, чтобы стать частью какого-то совсем локального образования, первые шаги на этом пути мы всё же делаем, и это прекрасно, потому что, и я свято в это верю, любые перемены лучше, чем стагнация.

Перевезя, наконец, все вещи, и отпраздновав новоселье, мы поехали знакомиться с нашим новым окружением. Поблизости были Самобор, сам город Света Неделя, село Брезье – ближайшее к нам, где есть большой супермаркет, и, конечно, западная окраина Загреба, до которой рукой подать, но бывали мы там крайне редко, ведь от нашего места жительства в центре ехать туда надо было целую вечность – минут 25, не меньше.

Главное, что нас поразило – это площадь торговых центров. Понятно, что в таких местах больше местных небольших магазинчиков (кстати, в малюсеньком супермаркете, расположенном на нашей улице, мы так пока и не были), но когда ты приезжаешь в торговый центр – это реально торговый центр. В Загребе нет места, всё маленькое, плотное, впихнутое в минимально возможную площадь. Здесь, на окраине, где через каждые три километра годами стоят объявления о продаже земельных участков площадью в 10 гектаров, торговля разворачивается на полную, не стесняясь. Огромные площади и почти ноль людей. Понятно, что в выходные сюда устремляются толпы из Загреба и из соседней Словении, у нас тут 12 км до границы, но в будний день чувствуешь себя как царь горы.

Ещё интереснее то, что Света Неделя – это развитой индустриальный город, где сосредоточена немалая часть высокотехнологичного производства, ведь тут дешевле, чем в Загребе, и при этом совсем близко от него, и это находит выражение в количестве расположенных здесь аутлетов, но не только и не столько одежды, сколько техники. Все крупные технологические производители и импортёры Хорватии имеют аутлеты в Светой Неделе, и меня это, конечно, не может не наполнять восторгом.

В общем, Света Неделя – это что-то типа подмосковного Сколково (если взять только позитивную часть этого сравнения), и управление таким регионом не может не накладывать определённую ответственность на местную исполнительную власть. Поэтому раз в месяц в каждом почтовом ящике Светой Недели появляется брошюра с подробным описанием того, что местный мэр сделал за прошедший месяц для города. Нам в наследство от предыдущих хозяев досталась пара таких брошюр, и масштабы и темпы развития, отражённые в них, поражают бывшего жителя Подмосковья, несмотря на то, что я – воробей стреляный, и делю их все в лучшем случае на десять. Но если к заявлениям типа «к ноябрю будет сооружена станция переработки мусора» я отношусь скептически, то в «мы провели канализацию в три населённых пункта, где её раньше не было, а также отремонтировали шесть детских садов и сделали их энергоэффективными» приходится верить, ведь дешёвый пиздёж здесь не прокатит, слишком маленькая и плотная масса населения, слетятся и заклюют прямо в темечко, если что не так.

В общем, как вы, наверное, поняли, нам пока очень нравится наше новое место жительства. Единственное, что серьёзно напрягает – это улитки. Улитки, мать его, везде. Наверное, в сухую погоду их поменьше, но в этом году в Европе аномальные дожди, и, когда я снимаю чехол с гриля, чтобы сделать что-то на ужин, я вытряхиваю из него штук 15 улиток. Потом ещё десяток я стряхиваю с самого гриля, иначе они зажарятся в процессе его нагрева и блюдо приобретёт неожиданные оттенки аромата. Выходя во двор нужно внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на улитку, потому что проще выбросить обувь, чем отмыть от неё останки улитки. Есть всякие химические средства борьбы с ними, но для меня, городского жителя, улитки – это дикая природа, и травить улиток – это примерно как травить ёжиков или белочек. Да и на соседских котов эти химические средства вряд ли хорошо подействуют. В общем, читаю пока про средства гуманного изгнания улиток, и надеюсь избежать полноценной позиционной войны с ними.

Наконец-то дождь немного отступил, и мы смогли выгнать из гаража велосипеды, чтобы обследовать окрестности чуть более подробно.

Убедились, что решение о покупке велосипедов, которое было принято именно с прицелом на этот переезд, было на 100% верным. Кроме пары совсем уж основных улиц-магистралей, можно без проблем и нервов ездить вообще где угодно, потому что машин нет, да и пешеходов тоже.

Мы поехали к местным озёрам, хоть и хорошо понимали, что нас там ждёт после двух недель дождей. Но именно туда мы хотели больше всего, и терпеть, когда всё это высохнет, не было никаких сил.

Часть маршрута, пролегающая через населённые пункты, шла вдоль улиц, застроенных радующими глаз одно- и двухэтажными домиками. Конечно, не без щепотки балканского распиздяйства – некоторые дома стоят не отделанными снаружи. Это распространённая проблема, хозяева построили дом, вложили в него всё что у них было, кое-как его обставили, и когда приходит пора наружной отделки, то уже ну его нафиг, жить-то можно, а что выглядит уродски – так живут-то внутри, а не снаружи. Но в прошлом году приняли новый закон о строительстве, в соответствии с которым таких неторопливых можно будет штрафовать каждый месяц на 3000 kn за отсутствие отделки, так что, я надеюсь, доля таких домов будет снижаться. Все эти улицы и домики перемежаются перелесками, в одном из которых от нас смоталась в кусты какая-то крупная цветастая курица – то ли фазан, то ли глухарь, хрен их разберёт при таких скоростях. Дикая природа прям по соседству, о чём ещё можно мечтать.

Первая на нашем пути группа озёр, Ракитские озёра, оказалась плотненько населена рыбаками. Что удивительно, большая часть принадлежавших им машин имела немецкие, австрийские и словенские номера. Хорваты тоже встречались, но в меньшинстве. Все эти ребята располагались на берегах весьма основательно, с целыми шатрами и батареями каких-то нанотехнологичных удочек со звуковой сигнализацией. Сами озёра прекрасны, но для нас чуток перенаселены, и это сейчас, в плохую погоду, а что будет летом, можно только догадываться. Также на береге нашлись кемпинг и пиццерия, что подтвердило теорию о том, что эти озёра – самые социальные в округе.