Навальный умудрился вчера снова поругаться с журналистским цехом. Вождь на стриме брякнул про несчастного Ивана Сафронова, что, дескать, арестовали его не как журналиста, а как чиновника, «поделом ему – хотел жирно жить». Хотя уже и вчера стало ясно, что взяли его как раз за заметки в «Коммерсанте».
Насколько видел в Тви, эти слова Навального про Сафронова задели даже прежде лояльных вождю журналистов, из либеральной и оппозиционной страты. Самый мягкий их ответ-аналогия был «Навального судили за «Кировлес» не как оппозиционера и политика, а как мелкого чиновника и вора». Я тогда же написал похожее «Если Навального сейчас станут задерживать, то станут писать, не как политика и даже блогера, а как безработного москвича».
Зачем Навальный раз за разом бьёт даже по прежде лояльным ему людям, оппозиционного настроенным? На самом деле его поведение рационально. Он окончательно добивает арьергард, неподконтрольный ему. «Кто не с нами, тот против нас». Заодно происходит стигматизация недовольных. Впредь, любой, кто вздумает критиковать Навального, будет получать в соцсетях травлю, а прежние друзья предпочтут промолчать, чтобы самим не попасть под этот огнемёт. Вокруг любого критика вождя, даже за самые невинные фразы, образуется выжженное социальное пятно.
В случае же недавней ссоры с Кацем (за критику бойкота выборов Навальным) это было ещё и желание монополизировать потоки денег. Кац, пожалуй, последний в оппозиции, кто может капитализировать протестную деятельность и собирать приличные деньги на краудфандинге (может, ещё только Светов, но всё же меньшего масштаба капитализация у него).
Навальный становится единственным крупным сетевым узлом в протесте, практически с монополией на информацию, трафик, движуху и деньги. Сейчас им добиваются остатки «несогласных» и «неприсягнувших», в том числе в журналистском цехе. Очень всё похоже на то, как в своё время готовили трамплин для Ельцина в конце 1980-х.