Пишет Олег Кашин о монологе Арканова в передаче Вокруг Смеха, в котором школьник придумал задачу о том, сколько выпили его папа, мама и дедушка. "на мое день рождение папа принял четыреста (смех в зале), мама семьсот (хохот в зале), а дедушка чекушку, потому что у него язва", и учительница поставила двойку, потому что "день рождение" пишется раздельно. И из этого Олег делает вывод, что вот это Петросянщина и двойные стандарты, Петросяна выгнали, а сами туда же. И кажется мне, что это вот пример восприятия прошедшего из сегодняшнего дня, а Кашин не берет в расчет среду обитания, в которой с этим монологом Арканов выходит на сцену студии Гостелерадио. Итак. «Вокруг смеха» единственная юмористическая передача на советском телевидении, в которой авторы читают свои тексты перед залом. Уже и еще нет КВН-а и тем более Комеди-клаба. Жанр выступлений – максимально популярный. Над чем вообще можно было смеяться со сцены в это время? То есть речь идет не о сложном художественном высказывании, оформленном действием, в котором фига в кармане и намеки оформлены костюмами героев и местом действия, жанр сказки и так далее, речь идет о прямом таком юмористическом высказывании, которое показывают в воскресенье вечером, по первой кажется программе. Алкоголик – синоним советского чудака, и это единственная форма разрешенного, легализованного чудачества. Все время в СССР шутят про алкоголиков, такая это утвержденная, заведомо проходная любимая спасительная тема. Для интеллигенции – алкоголики в «Осеннем марафоне», для широких слоев населения в «Иронии судьбы» и монологе Арканова. Может быть, поэтому так снисходительно к ним и относятся в СССР. Ну не шутить же, в самом деле, о том, что дедушка ночью слушает радио Свобода. Про беспартийного папу тоже не очень, и про очередное выступление Генерального секретаря нельзя. Наркотики – вообще из «их нравов» а потом сразу страшно, про секретаря парткома нельзя, про КГБ нельзя, про милиционера осторожно и с полезным нравоучительным выводом. Шутить можно над гендером, и то без намека на секс, которого нет, то есть про женщин – водителей. Можно, но осторожно шутить над национальными архетипами, в жестких принятых рамках. Про грузин с карикатурным акцентом – «доцент – тупой», про чукчей в анекдотах, про евреев уже нельзя. Про бытовые ситуации в комедии положений, нерадивых хозяйственников невысокого звена, и спасительных алкоголиков. То есть монолог Жванецкого, для Карцева и Ильченко про раков за три – это вообще высший пилотаж, там вообще не к чему придраться, но подсознательно кажется, что-то такое невообразимо запрещенное, что даже трудно уловить. А неуловимое в нем как-раз новый темпо ритм юмористического выступления на сцене. Собрание на ликероводочном заводе, крамола, обернутая в разрешенную форму шуток про алкоголиков, а какой-нибудь «товарищч, это склад?», это извините уже горбачевщина. Другое время. В позднем СССР я успел побывать кажется на нескольких концертах «юмористов», на Жванецком, Хазанове, Задорнове и Петросяне. Самый удивительный был, конечно, Петросян, это был дневной концерт, на который зрителей буквально привезли на автобусах из «городов Золотого кольца», как сейчас, наверное, привозят на митинги «Единой России». И пошлость выступления Петросяна заключалась в том, что все его тексты были вторичны. Это были старые тексты, отшученные Задорновым в прошлом сезоне и уже надоевшие. Но зал смеялся, как над любимыми анекдотами. С тех пор собственно у него ничего и не изменилось. Вот это было пошло.
Кажется, первый пример шутки о геях, в СССР, со сцены, это выступление хазанова с монологом Американцы в колхозе – год так 89-й. Не раньше. Суть в том, что приезжает делегация, и надо показать недостатки! Недостатки! Перестройка, гласность, недостатки! Там звучит фраза. А эти у вас есть, какие эти? И так далее. То есть это вообще первое советское публичное юмористическое высказывание о геях, прозвучало примерно за год – два до того, как Союз закончился, про секс, привет резидентам комеди-клаба) намеками чуть раньше и то, что-нибудь вроде, белье соседки гладил…на соседке. То есть пеньюар в спект
