В позапрошлом году в свет вышла книга бывшего шефа московского отделения Financial Times англичанина Чарльза Кловера под названием «Черный ветер, белый снег». Работа повествует об истории т.н евразийства, причудливой мутации русского имперского национализма, будто бы взятого на вооружение современной российской политической элитой с целью, как водится, возрождения Советского Союза.
Книга поделена на три условных хронологических части, изящно связанных друг с другом хитросплетениями людских судеб. История начинается еще в дореволюционной России, когда князь Николай Трубецкой, представитель одного из древнейших русских княжеских родов и по совместительству гениальный лингвист, разрабатывает весьма экстравагантную теорию, получившую в дальнейшем название евразийства. Он продолжит работать над ней уже в эмиграции, после прихода к власти большевиков. Согласно Трубецкому, на обширной территории от Алтая до Карпат на протяжении тысячелетий существует некая Империя, состоящая из многочисленных народов и племен, которая раз в несколько столетий выходит за пределы своего ареала, нанося чудовищный урон цивилизациям Запада и Востока, после чего бесследно исчезает в реке времени. Русский народ, бывший первоначально европейским, в результате многовековой экспансии в Сибирь и Азию окончательно потерял свою связь с народами Европы. Вместо этого, по замыслу Трубецкого, русские превратились в некую отдельную уникальную цивилизацию, вобравшую в себя сотни малых (и не очень) народов славянского, финно-угорского, тюркского и других происхождений. Собственно говоря, Российская империя и затем Советский Союз являлись реинкарнацией этой самой древней Империи. Как-то так.
Странным образом, идеи Трубецкого, весьма любопытные с точки зрения лингвистики, но, прямо скажем, сомнительные с точки зрения исторической науки, стали быстро находить единомышленников в русской эмигрантской среде 20-30х годов. Впрочем, евразийским движением в скором времени заинтересовались советские спецслужбы, и лавочку прикрыли: кого-то похитили, убили или сгноили в лагерях, а кто-то просто потерял интерес к теме на фоне европейского триумфа нацистов.
Однако идея евразийства, как вирус, поселится уже внутри сталинского СССР. Один из сторонников Трубецкого, мотая срок в ГУЛАГе, знакомится с одним крайне увлеченным молодым заключенным по имени Лев Гумилев. Сын «звезд» Серебряного века, Анны Ахматовой и Николая Гумилева, к тому моменту давно проявлял живейший интерес к истории степных народов. Зерна теории евразийства легли на благодатную почву.
С этого момента начнется стремительное распространение идей Трубецкого-Гумилева уже внутри советского общества, к 70м годам проникнув на самый верх, в ряды непосредственного руководства СССР. Причудливая теория евразийства увлекала всех: высокопоставленных советских чиновников, военных и силовиков, мастистых ученых, даже творческую богему. Именно из рядов последней и вышел Александр Дугин. Идеи евразийства, уже в новой пост-модернистской версии Дугина, почему-то продолжили вызывать живой интерес в коридорах Кремля.
Пишет Кловер очень интересно. Подобно творениям Льва Гумилева, книга читается как захватывающий приключенческий роман, чем она, в общем-то, и является. Здесь не стоит искать какой-то серьезной доказательной базы, все строится на многочисленных интервью, воспоминаниях и, собственно, литературе самих евразийцев (или людей, которых автор упорно причисляет к евразийцам). Вырванные из контекста слова Путина воспринимаются Кловером как некое секретное послание российской элите, доказывающее существование евразийства чуть ли не в качестве официальной государственной идеологии. Все это в итоге лишает книгу хоть какого-то критического восприятия.
В любом случае, Кловеру удалось передать невероятно красивую историю: представлять политику страны как тайный план реализации некой высшей (сверх)идеи.
https://i.imgur.com/v8QteYc.jpg
