Джордж Оруэлл «Хорошие плохие книги»

Сборник небольших рассказов и эссе признанного мастера антиутопии. Героев Оруэлла из разных стран объединяет тягостное положение людей-невидимок для цивилизованного мира. Людей, оказавшихся на обочине жизни: приговорённых к смерти, обитающих в ночлежках, тюрьмах, бедных кварталах. Оруэлл не приверженец демонстрации ужасов реальной жизни через насилие. Он куда искуснее и его оружием становится откровенный снобизм общества по отношению к выходцам из рабочего класса. Потому многие из представленных рассказов вызвали в прессе скандал. И подливая масло в огонь, Оруэлл берётся за высший свет, политику и армию. Рассуждает об истинной, вредоносной силе патриотизма, лицемерии правосудия и классовом разделении Англии, где народ вынужден терпеть власть и богатеньких паразитов. Писатель не находит выхода из положения, представляя Англию, как хамелеона, меняющегося до неузнаваемости, но всегда остающегося самим собой.

В эссе о литературе и книгах также прослеживаются мотивы утопичности. Оруэлл видит основным импульсом к сочинительству — пропаганду, вокруг которой строится сюжет. Герои приключенческих романов более не вызывают восхищения и желания повторить их путь. Они потеряли индивидуальность, а их цели прогрессивность. Своё предпочтение автор отдаёт книгам Уэллса, отражающим реальные страхи современного общества и Свифта, как предсказателю политических коллизий. В целом сборник выдержан в манере Оруэлла, обличающей чудовищную несправедливость настоящего, интеллектуальный садизм голоса власти и надежды на появление сильной личности, противостоящей тирании.

«Леди-киллер» — любимый графический роман о верной супруге, матери семейства и по совместительству наемном убийце Джози, знающей тысячу и один способ избавиться от пятен крови с любой поверхности.

Филип Зимбардо «Мужчина в отрыве. Игры, порно и потеря идентичности»

Наконец-то о мужчине говорят, как о личности и человеке, а не костюме с n-количеством социальных ролей. Правда и в этой ипостаси образ современного мужчины и подрастающего поколения почти достиг критической точки невозврата к полноценной жизни. Изменение гендерного распределения ролей подводит нас к пропасти, разделяющей мотивацию мужчины с ожиданиями от него общества. Подобно дамоклову мечу над мужчиной нависают традиционные представления о маскулинности, которым все сложнее соответствовать, что влечёт за собой потерю уважения среди собратьев и сокращает шансы на вступление в отношения с противоположным полом. В совокупности, накопленное недовольство собой и невозможность достигать поставленных целей подводят подростков и взрослых мужчин к чрезмерному увлечению компьютерными играми, как способу побега от реальности, и порно, предпочитая оргазм по требованию душевной близости. Зимбардо рисует весьма утопический образ мужчин западного общества: склонные к ожирению, наркотическим зависимостям, с отсутствием коммуникативных навыков и желания двигаться вперёд, завидев лишь малое препятствие.

Укоренению данной тенденции поспособствовали определённые факторы, начиная от школьной системы образования, влияния СМИ, технического прогресса, роста безработицы и заканчивая феминистскими движениями, вбившими клин в гендерные отношения. Последний фактор особенно интересен. Женщины настолько увлеклись борьбой за всевозможные права, что напрочь исключили из этого уравнения мужчин, продолжая считать, что им априори все дано государством. При этом большая часть женщин уже признаются, что с трудом совмещают заботу о детях с работой на высоких должностях, но неустанно вытесняют мужчин. В качестве решения Зимбардо видит восстановление баланса в отношениях полов, новый подход к воспитанию подрастающего поколения и попытки «договориться» с технологиями, дабы не погрязнуть в их сетях.

Мариша Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф»

Мариша Пессл с триумфом ворвалась в литературный мир, благодаря интерактивному роману с элементами детектива — «Ночное кино» https://telegram.me/booksfox/389 Страсти вокруг книги не утихают до сих пор, а армия поклонников неустанно растёт. Неудивительно, что критики обратили взор на дебютный роман Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф». Обратили и остались в восторге. Я же похвастаться подобным впечатлением не могу.

Для меня роман проходит под грифом «слишком». Слишком многостраничный, для довольно маленькой истории; слишком перенасыщен отсылками к существующим и вымышленным писателям; слишком по франзенски рефлексирующие герои и слишком открытый конец. О сюжете: шестнадцатилетняя Синь, начитанная и неприметная, переезжает с отцом в новый город, идёт в школу и заводит довольно тесное знакомство с эксцентричной учительницей Ханной. Через нее же попадает в круг школьников, мнящих себя элитой и аристократами. Тут же уютный мирок Синь подвергается всевозможным метаморфозам: изменение внешности, выпивка, вечеринки, папины поклонницы и псевдо глубокомысленные разговоры ни о чем, приведшие к катастрофе и, как минимум, одной разрушенной жизни.

Изрядно подустав от интеллектуальной прелюдии, читатель наконец добирается до убийства, место которому в завязке сюжета, а явно не в хвосте, и оказывается бессовестно брошен на дороге. Пессл, не ограничиваясь традиционным «налево пойдёшь..», предлагает полную свободу воли. И если в «Ночном кино» подобный подход выглядел весьма элегантно и завораживающе, здесь возникают сомнения о продуманности истории как таковой. «Некоторые вопросы» можно (и даже нужно) воспринимать как черновик и пробу пера перед «Ночным кино», где набравшись храбрости, Пессл отсекла все лишнее и привела в удобоваримую форму.

Провела небольшое исследование среди книжных интернет-магазинов и выяснила, что раньше других новинки появляются на http://my-shop.ru/
Например, «Рыжеволосая женщина» Памука и «История осады Лиссабона» Сарамаго уже на пути ко мне и скоро появятся на канале :)

Фазиль Искандер «Кролики и удавы»

Философская сказка-причта заставит вас изрядно поломать голову в поисках ответа кто есть кто в этом искусном маскараде затеянном Искандером. Фантастический мир подчиняется давней традиции, где удавы поедают кроликов, а оные хоть и недовольны подобной расстановкой сил, но не думают роптать, ведь приём пищи проходит самым гуманным образом — с помощью гипноза. Сами общности отвечают всем признакам тоталитарного государства со страхом перед вождем, запретом свободомыслия и верой в светлое будущее, путь к которому прокладывается через предательство и доносы на собратьев.

Кажется, что подобный симбиоз терпимости вполне себе рецепт идеального общества, пока один из кроликов не поддаётся революционным настроениям, считая гипноз выдумкой. Восстание приводит к непредсказуемым и необратимым последствиям, а пострадавшими становятся сразу две стороны. Сатирическое произведение отсылает нас к рассказам Салтыкова-Щедрина и Оруэлла, где под масками животных прячутся реальные прототипы представителей политического строя страны, а извечное «раньше было лучше» продолжает передаваться из уст в уста.

#читаюсейчас Эрик-Эмманюэль Шмитт «Улисс из Багдада»

Меня зовут Саад Саад, что по-арабски означает Надежда Надежда, а по-английски — Грустный Грустный. Иногда я Саад Надежда, иногда Саад Грустный, хотя в глазах большинства людей я — никто.

Закончив одно путешествие и начиная новое, я пишу эти страницы, чтобы снять с себя вину. Родившись в месте, где не надо было рождаться, я решил покинуть его. В поисках статуса беженца я менял одну личину за другой: я был мигрантом, нищим, правонарушителем, бездомным, бесправным, безработным, и единственный термин, который определяет меня сейчас, — это нелегал. Бездельник — это не про меня. Нахлебник — тоже. Жулик — ещё меньше. Нет, я нелегал. Я не принадлежу ни к одной нации, ни к стране, откуда бежал, ни к стране, к которой стремлюсь принадлежать, ещё меньше — к странам, которые я прошёл. Я нелегал. Всего лишь нелегал. Всюду нежданный. Везде чужой.

В иные дни мне кажется, что я чужд роду человеческому...

Меня зовут Саад Саад, но дальше это имя я, вероятно, не передам. Зажатый в двух квадратных метрах, к которым сводится моё временное жилище, я стыжусь размножаться и, таким образом, дать продолжение бедствию. К огорчению матери и отца, которые так праздновали моё прибытие на землю, я стану последним из Саадов. Последним из грустных или последним из тех, кто надеялся, — какая разница. Последним.

Прошерстила список новинок, которые можно будет приобрести уже с 30 ноября на Международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction http://www.kommersant.ru/doc/3144629 и вот чем моя библиотека точно пополнится:

1. Николай Байтов «Энциклопедия иллюзий»;
2. Ханья Янагихара «Маленькая жизнь»;
3. Ричард Форд «День независимости»;
4. Винфрид Зебальд «Кольца Сатурна»;
5. Генрих Гейне «Девушки и женщины Шекспира»;
6. Джон Урри «Офшоры»;
7. Антонен Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом»;
8. Мишель Серр «Девочка с пальчик»;
9. Том Голд «Вы просто завидуете моему реактивному ранцу»;
10. Лиза Рэндалл «Темная материя и динозавры»;
11. «Азбучные истины. Большие чувства»;
12. «Трансфуристы. Избранные тексты».

Казимир Малевич «Чёрный квадрат»

Казимир Малевич один из ярких представителей русского авангарда и нового течения в искусстве — супрематизм. Его взгляды на творчество и развитие живописи были революционны, вызывали жаркие споры и стали мощным толчком к изменению подхода в восприятии искусства.

Малевич считал натурализм идеей дикаря. Это стремление к передаче видимого, но не создание новой формы воспитало наше сознание в ложном понимании искусства. Примитивное умение передать видимое на холсте называлось громким словом творчество. На этом фоне футуризм сыграл роль лакмусовой бумажки, открыв новое в современной жизни, отражая скорость развития, бесконечное движение, передовые технологии. В последствии, именно футуризм стал той лазейкой, через которую художники пришли к супрематизму, как началу новой культуры, беспредметному творчеству, где дикарь был наконец-то повержен. Полностью отказавшись от академизма и идеализации человеческих и природных форм, Малевич следовал по пути создания нового. Пути, на котором творчество новаторов было загнано на холодные чердаки, а на улицах встречало лишь брань и ругань.

Самые известные супрематические три квадрата (чёрный как знак экономии; красный как сигнал революции; белый как чистое действие) стали символом установления определенных мировоззрений и миростроений. Открыли Малевичу новую область мысли о соответствии цвета ощущению, которое вырабатывает художник. А само понятие искусства воспринимается им как момент полного покоя в котором прекращается всякая борьба за существование.

Хилари Мантел «Убийство Маргарет Тэтчер»

Сборник небольших рассказов заметно выбивается из репертуара Мантел, известной романами о правлении Тюдоров: «Внесите тела» и «Вулфхолл» (советую оба).

Современные истории полны иронии, бунтарства и неожиданных поворотов. Они так просты и жизненны, что их с лёгкостью можно было бы услышать от соседа или излишне разговорчивого бармена. И ни на секунду не сомневаясь в правдивости, кивать с присказкой: «Даа, жизнь есть жизнь». С любовью, изменами, случайными знакомствами, мистикой и совсем малой толикой серьезности. Если бы не название и обложка, я бы вряд ли остановила внимание на этом сборнике. Да и по прошествии нескольких дней, вы не вспомните имени ни одного персонажа, кроме Маргарет Тэтчер. Это яркий пример того, как будничность рассказов стирает грань между выдумкой и повседневностью, сливаясь с чередой привычных дней.

Лисятки! Книжный лис оказался в числе номинантов на премию «Лучший книжный блогер» от Ozon Online Awards, что стало для меня приятной неожиданностью и поводом к бесконечной радости :)

Голосование продлится до 8 декабря, а поддержать канал можно на сайте http://www.ozon.ru/premia/

Эрик-Эмманюэль Шмитт «Улисс из Багдада»

Саад родился в Багдаде, когда у власти был диктатор Саддам Хусейн. Спустя десятилетия тиран будет повержен американцами, а от города останется лишь призрак былого величия с безработицей, голодом, дефицитом товаров и отсутствием медицинской помощи. Потеряв в этой ожесточённой войне возлюбленную и отца, Саад покидает страну без будущего и пытается добраться до Англии с пустыми карманами. Почему туманный Альбион? Саад и сам не знает точного ответа. Но подобно гомеровскому герою, он отправляется в опасный путь, с одной лишь разницей, чтобы никогда не вернуться назад.

За время путешествия Саад встретится с контрабандистами, фанатиками, попробует себя в роли жиголо и лишится собственного имени. Наряду с нелегалами из Африки, Италии, Мексики, он станет Никем. Никем из тех, кто соглашается на самый унизительный и низкооплачиваемый труд. Кто ютится в бараках по 15 человек в ожидании своей очереди в Верховный комиссариат ради получения заветного статуса беженца. Западный мир, в котором Саад видел спасение, неразрывно связывал жизнь нелегала с бегством и прятками от полиции, мольбами: «Только бы не выслали на родину», и тяжелой работой. На протяжении своего пути, герой в любой момент мог остановиться и осесть в новом месте, но эта мысль ни разу не приходила ему в голову. Чем дальше от арабского мира, тем больше шансов на жизнь без манипуляций, войны и вранья.

В трагичную историю человека, вынужденного покинуть родину, Шмитту удалось привнести невероятную долю надежды, веры в мечту и остроумия. Размеренные шаги по сюжету резво сменяются бегством со всех ног во имя грядущего старта, а литература не раз помогает герою найти выход из затруднительных ситуаций.