Винсент Ван Гог «Письма к брату Тео»

И почему только Ван Гог не решился попробовать себя на поприще писателя? Читать его письма к брату особое наслаждение: лёгкий слог, ясные мысли, неожиданный взгляд на творчество, бога, общество и будущее живописи. Эти письма, подобно личному дневнику, раскрывают душевные терзания, сомнения, бесконечную нищету и несчастную любовь художника.

Ван Гог определил для себя живопись, как главное дело, за победу в котором платишь ценой собственной жизни и напряженного труда. Он не позволял себе относиться к чему-либо с лёгкостью, считая, что это ослабляет пыл души. Довольно рано Ван Гог решает отдалиться от семьи, пока его страсти и безрассудные поступки окончательно не рассорили с близкими. Постоянную же связь поддерживает только с братом Тео, который на протяжении всей жизни будет помогать Винсенту материально и первым видеть его картины. Ничто так не придавало живописцу сил, как любовь. Пусть и безответная, невозможная, он до последнего не отказывался от объекта притяжения:

«Ведь любовь — это нечто такое положительное, такое сильное, такое настоящее, что для того, кто любит, отказаться от этого чувства — все равно что наложить на себя руки»

Работа с живописью была сопряжена с поиском, надрывном и безумием. Ван Гог рисовал крестьян, спускался в шахты, отдавал натурщикам последние деньги. У него почти не было друзей, своих современников он считал изнеженными, способными только на интриги, личностями. В одном письме Ван Гог пророчит себе известность только после смерти, говоря, что жизнь всех великих людей трагична. Художник был зол и одновременно любил живопись. Упрекал себя, что она не возмещает расходов и в то же время находил в ней восхитительную способность передачи настроения.

Параллельные миры, предательство, любовь, перст судьбы — у меня появился ещё один любимый комикс!

Максим Д. Шраер «Бунин и Набоков. История соперничества»

Изучив письма, дневники и художественную прозу Бунина и Набокова, Шраер проливает свет на взаимоотношения русских писателей в годы, что они провели в эмиграции. Общение, начавшееся с наставничества, за двадцать с лишним лет претерпело трансформацию из душевного родства в соперничество и безразличие друг к другу. В западном литературоведении этот период окрестили как масштабное противопоставление старшего и младшего поколений.

Ещё студентом Набоков отправляет свои стихотворения на суд Бунину, считая его маяком, способным направить на верный путь молодого поэта. С этого момента бунинская муза начнёт играть формообразующую роль в творчестве Набокова. Это будет заметно критикам и близким к писателям людям. Творческое покровительство вкупе с восторженными письмами Набокова льстили Бунину и вызывали ещё больший интерес к юному дарованию. Но и первые нотки недовольства не заставили себя ждать. Писателей стали часто печатать вместе и на контрасте со своим учителем, Набоков набирал все большую популярность. Бунин не мог отрицать новаторства в структуре произведений Набокова и качественный рост его прозы. Именно тогда он начал осознавать силу своего влияния на творческий путь Набокова, из наследника превратившегося в соперника.

Шраер отмечает много перекличек между произведениями Бунина и Набокова. Говорит о заимствовании интонации и ритма в прозе, что делает автора более узнаваемым. Настоящий же раскол в отношениях случился после первой встречи писателей во время вручения Бунину Нобелевской премии. Обмен письмами стал реже, а содержание скупее и прохладней. Молодой поэт бросил вызов живому представителю великой традиции русской литературы и тот ответил ему последним шедевром, написав «Темные аллеи». Шраер не выступает адвокатом ни для одной из сторон, лишь приводит факты из архивов. И все же, основной причиной соперничества считает разногласия по вопросам творчества, а не ревность. При всей любви к творчеству Набокова, не могу отрицать его страсть к мотивам западных авторов, вот и «Приглашение на казнь» вполне отдаёт «Процессом» Кафки. А превзошёл ли ученик учителя, или просто взял все, что не противоречило его взглядам на прозу, решать вам.

Подписчики канала попросили составить подборку книг по истории России с наименьшим уровнем выдумок и переписывания. Изучение вопроса заняло несколько недель (даже появился чёрный список авторов) и вот результат:

1. Николай Борисов, Андрей Левандовский «История России»;
2. Юрий Щетинов, Сергей Мироненко «История России»;
3. Арсланов, Керов «История России»;
4. Александр Орлов, Владимир Георгиев «История России»;
5. Николай Карамзин «История государства Российского»;
6. Василий Ключевский «Русская история».

Чёрный список:
1. Фоменко;
2. Гумилёв;
3. Вернадский;
4. Бушков;
5. Бычков;
6. Тарасов;
7. Мединский;
8. Стариков.

Том Стоппард «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»

Взгляд на происходящее в пьесе Шекспира «Гамлет» со стороны двух придворных Розенкранца и Гильденстерна, не сыгравших особой роли в основном повествовании и оставшихся практически незаметными, как читателям, так и другим персонажам. Стоппард раскрывает характеры неразлучных друзей. Гильденстерн рассуждает философски, пытается познать окружающий мир и замыслы Гамлета. Розенкранц же пребывает в некой прострации, теряя всякие ориентиры и нить событий. Герои ведут абсурдные разговоры о жизни и смерти, сыплют простыми истинами. Встречают бродячих актеров и даже не подозревают, насколько пророческой окажется первая же сценка ими сыгранная. Наивны? Да. Мудры? Ещё как.

Благодаря Стоппарду, обезличенная массовка, окружавшая Гамлета, наконец-то обретает цвет. Они существуют независимо от того, помнят о них или нет, вызывают ли на сцену. Они не задумываясь приносят жертву и идут на смерть. Превращают трагедию в комедию и не противятся перу автора, что косит их пачками. После прочтения и просмотра одноименного фильма (очень советую) становится по настоящему трудно воспринимать в отрыве от истории Розенкранца и Гильденстерна пьесу Шекспира.

Орхан Памук «Музей Невинности»

В любую минуту в нашу жизнь может ворваться человек, или событие, способные навсегда ее изменить. Нам лишь останется принять, либо противиться подобному, но и тогда мы уже не будем прежними. Так в размеренное течение жизни Кемаля перед помолвкой вторгается неудержимая страсть к подруге детства. Испытание на верность и преданность, которое он с треском проваливает. Завязка романа кажется банальной. Ну что ему остаётся? Признаться невесте, бросить ее, или скрывать и дальше встречаться с любовницей? Все эти варианты избиты, а их исходы предсказуемы. Но не в этот раз.

Орхан Памук самый известный турецкий писатель. Он невероятно тонко чувствует своих персонажей, заглядывает им в душу, сопереживает. Неизменной площадкой для его историй является Стамбул. И Памук детально передаёт настроение, ритм города, его традиции и взгляды жителей на остальной мир. Страница за страницей он проводит нас по улицам Нишанташи, Бебека, Шишли, предлагает заглянуть к модной портнихе Исмет, отужинать в «Фойе», или посмотреть фильм на свежем воздухе. Все это создаёт атмосферу Стамбула 1975 года и помогает лучше понять поступки и мотивы героев. В то время европейские нравы только начали свой путь по Турции. Девушки могли одеваться и вести себя свободнее, а их решимость «дойти до конца» с мужчиной до свадьбы, считалась в отдельных кругах признаком современной женщины, хотя мужчина также оставался обязан на ней жениться. В противном случае желание угнаться за модой могло навлечь позор на семью. Этот момент очень важен в образовавшемся треугольнике между Кемалем, его невестой и любовницей.

На протяжении 600 страниц мне ни разу не удалось предугадать дальнейшие действия героев. И пусть вас не пугает подобный объём — у Памука лёгкий и завораживающий слог. В этом романе любовь, страдания, боль, счастье неразрывно связаны. Они в буквальном смысле помещены в одну комнату. Любовь у Памука проходит испытания временем, разлукой, общественным мнением. Ее путают со страстью, пытаются безуспешно заглушить, высмеивают, а получив — теряют. И лишь тогда она обретает долгожданное бессмертие, став воспоминанием и экспонатом музея невинности. Музея, который есть у каждого из нас.

Небольшой лайфхак, лисятки. Если не знаете как подступиться к знакомству с Кафкой, Диккенсом, Джойсом, Беккетом, Прустом и прочими великими, советую начать с прочтения их дневников, эссе, критических статей и воспоминаний современников. Это поможет составить образ автора, лучше понять его мотивы в творчестве и привыкнуть к стилю повествования.

#читаюсейчас Филип Зимбардо «Мужчина в отрыве. Игры, порно и потеря идентичности». Современная интерпретация пирамиды Маслоу с превалированием погружения в виртуальный мир.

Франц Кафка «Замок»

Незавершённый роман Кафки вышел в свет уже после смерти писателя, благодаря другу и душеприказчику Максу Броду, который ослушался последней воли автора и не сжёг его работы. Более того, Брод был толкователем творчества Кафки и предлагал варианты окончания книги. Прецедент в целом не нов, но в случае с «Замком», его притчевой формой и символической многослойностью, путь землемера по лабиринтам дорог до Замка в какой-то момент не продолжается и не находит завершения, буквально повиснув в пространстве, чем до предела обостряет ощущения безысходности и беспомощности, присущие героям Кафки.

Опередив своё время и снискав славу автора-провидца, Кафка писал для читателя будущего. Потому главный герой даже не назван, он представлен нам как землемер К., что позволяет легко примерить его образ на себя, а проделанный им путь толковать в угоду собственного сознания. Подобный подход рождает множество интерпретаций одной истории. Для кого-то землемер стремится познать Бога, высшую материю, отыскать свой путь, или противостоять диктатуре Замка, а может вовсе уставший путник ищет новое жильё. По этой причине бытует мнение о сложности восприятия романов Кафки, ведь он не даёт однозначного ответа о том, что происходит. Повествование же всегда ясно и чётко структурировано, кажется, что все на поверхности, но за одним слоем следует другой и так до бесконечности, подобно матрёшке. Многие мотивы романов Кафки переплетаются с его биографией. Чаще всего отклик находят отношения с возлюбленными и отцом. Эти нотки исповеди добавляют жизненности и узнаваемости.

Джеймс Джойс был прекрасным поэтом

***

Не огорчайся, что толпа тупиц
Вновь о тебе подхватит лживый крик;
Любимая, пусть мир твоих ресниц
Не омрачится ни на миг.

Несчастные, они не стоят слез,
Их жизнь, как вздох болотных вод, темна…
Будь гордой, что б услышать ни пришлось:
Отвергнувших — отвергни их сама.

Твое сердечко — мотылек,
Порхающий у губ моих, —
Несчастен, если одинок,
Блажен, прильнув ко мне на миг;
Все, чем на свете я богат, —
Мой хрупкий, мой бесценный клад!

Как в мягком гнездышке вьюрок
Свои сокровища хранит,
Так я, не ведая тревог,
Не чая будущих обид,
Вложил последний золотник —
В любовь, живущую лишь миг.

Хоть я уже, как Митридат,
Для жал твоих неуязвим,
Но вновь хочу врасплох быть взят
Безумным натиском твоим,
Чтоб в бедный, пресный мой язык
Яд нежности твоей проник.

Уж, кажется, я перерос
Игрушки вычурных похвал
И не могу принять всерьез
Певцов писклявых идеал;
Любовь хоть до небес воспой —
Но капля фальши есть в любой.

Ниал Фергюсон «Великое вырождение. Как разрушаются институты и гибнут государства»

Ниал Фергюсон — британский историк. Многие его книги посвящены политическому и экономическому развитию Запада. Сразу скажу: на языке оригинала «Великое вырождение» вышло в 2012 году, потому наблюдения и прогнозы Фергюсона сейчас читаются как пророческие.

Великое вырождение — это остановка некогда процветающих стран Запада в развитии. Основными причинами данной тенденции Фергюсон видит государственный долг, неработоспособность законодательного регулирования и гражданское общество, потерявшееся между интересами государства и корпораций. В это же время верховенство права, способствующее экономическому развитию и приверженности политической морали, находится под угрозой трансформации в верховенство законников. Даже самые сложные государственные системы могут некоторое время функционировать без сбоев, при условии непрерывной адаптации за счёт обратной связи. В противном случае нарушение равновесия спровоцирует кризис. Один из подобных продолжается до сих пор. В этот момент Фергюсон обращается к теории Нассима Талеба и понятию «антихрупкость», как наилучшему итогу регулирования. Упадок институтов власти сильнее всего отражается на обществе. Фергюсон ярко иллюстрирует отсутсвие у людей веры в получение помощи от верхов, даже на местном уровне, рассказав об организации волонтерского движения для уборки мусора с побережья, где недавно поселился.

Часто возвращаясь к рассуждениям Адама Смита о государственном строе, Фергюсон подчеркивает насколько важно ставить вопросы о недавнем прошлом, настоящем и будущем открыто. Привлекать молодёжь и старшее поколение к решению насущных вопросов. Исследование Фергюсона на этот раз охватывает и страны Азии. На контрасте с ними бедственное положение Запада выглядит куда удручающе.

«Тысяча лет ирландской поэзии»

Мне очень нравится творчество ирландских поэтов и прозаиков. Культурное наследие этой страны восходит к кельтскому прошлому и берет начало в древнеирландских мифах и сагах. Поэтов почитали наравне с королями и жрецами-друидами, а их необычный взгляд на природу, мир, возвышенное и драматическое покорил Европу. Стоит отметить, что именно ирландские поэты принесли странам христианского мира рифму. Динамичное отражение находит в стихах столкновение христианской и языческой традиций, представленное как буря, стихийное бедствие, противостояние короля и монаха. Все изменилось с приходом английской экспансии и клановых междоусобиц. Место жрецов с глубокими и пророческими поэмами заняли барды, исполняющие хвалебные песни во славу своего вождя. В большинстве своём это были откровенно скучные и чрезмерно сатирические стихи. Английские завоеватели последовательно искореняли ирландскую культуру. После ухода в изгнание вождей, придворные барды остались без пропитания и были вынуждены скитаться по ярмаркам и трактирам. В это же время почти большая часть страны переходит на язык захватчиков. Казалось, с ирландской традицией покончено, но лишь на миг.

В 18 веке свой расцвет начинают городские и деревенские баллады на двух языках. Они затрагивали темы политики, эмиграции, любви, службы и семьи, а привязчивая мелодия облетала всю страну. Соединить музыкальный фольклор с древнеирландской литературой удалось Томасу Муру, собравшему большой цикл патриотических стихов. А его «Вечерний звон» (!) в переводе Козлова стал русской народной песней. Во второй половине 19 века национальный подъем проявляется в возникновении тайных обществ, призванных возродить ирландский язык. Одним из ярких представителей того времени стал Уильям Йетс, новатор стиля «кельтских сумерек» и учитель самого Джойса. О Джойсе поэте говорят крайне мало, предпочитая «Улисса», однако его произведения крайне оригинальны и изящны, как примеры подлинного лиризма.

После провозглашения независимости Ирландии, стихотворные пьесы продолжали поддерживать мотивы и заветы Йетса, получившего Нобелевскую премию. Ирландия подарила миру много талантливых писателей до последнего верных своим корням и истории.

Моя страсть к искусству для вас уже не секрет, лисятки, и потому подготовила подборку книг, написанных известными художниками, где они предстают в новой ипостаси чутких писателей:

1. Винсент Ван Гог «Письма к брату Тео», «Письма к друзьям»;
2. Казимир Малевич «Чёрный квадрат»;
3. Сальвадор Дали «Дневник одного гения»;
4. Марк Шагал «Моя жизнь»;
5. Леонардо да Винчи «Сказки, легенды, притчи», «Суждения о науке и искусстве»;
6. Поль Гоген «Ноа Ноа»;
7. Василий Кандинский «Точка и линия на плоскости»;
8. Илья Репин «Далекое и близкое»;
9. «Поэзия Микеланджело»;
10. Пабло Пикассо «Желание, пойманное за хвост»;
11. Энди Уорхол «Философия Энди Уорхола», «Дневники 1976-1987»;
12. Данте Россетти «Баллады и сонеты».