Увидел даже у прежде восторженного апологета либерализма, американского политолога Фукуямы критику «новой этики»:
«Политика идентичности разрушает демократию. То, что мы сегодня называем «политикой идентичности», возникло благодаря социальным движениям 1960-х, выдвинувшим требования равных прав для афроамериканцев, женщин, геев и лесбиянок, а также для представителей других маргинализованных групп. Все они требовали признания своего достоинства и отказа от политики дискриминации по отношению к ним.
Постепенно эти требования оттеснили на задний план требования большего социально-экономического равенства, основой которых были классовые деления и классовые конфликты в обществах модерна.
С начала 1970-х на смену этой претендовавшей на универсальность повестке дня пришли требования гарантированных государством привилегий для отдельных маргинализованных групп. Примечательно, что люди, принадлежащие к этим группам, стали определять свою идентичность особым «жизненным опытом», доступным только им и скрытым от «чужаков». Необходимость предоставления таких экстраординарных привилегий лоббисты этих групп стали мотивировать несправедливостями и даже преступлениями, совершенными против них в прошлом.
Если смотреть на современную политику как на аналог рынка, то придётся признать, что политический рынок реагирует на ярко выраженные предпочтения. Это означает, что хорошо организованные лоббисты, представляющие разнообразные меньшинства, могут оказывать серьёзное давление на власть, совершенно не отражая при этом интересы и предпочтения массового избирателя. Ярко выраженные предпочтения, лежащие в основе претензий меньшинства на признание своей идентичности и на ресурсную поддержку её воспроизводства, устроены так, что повышают ставки конфликта и уменьшают перспективы сотрудничества.
Более того, в основе таких ярко выраженных политических предпочтений лежат неделимые блага, что только повышает вероятность возникновения конфликтов и увеличивает степень их интенсивности. На сегодняшнем политическом рынке в развитых странах Запада именно идентичности выступают в качестве главной формы тех неделимых благ, что стоят на кону. В отличие от борьбы за экономические ресурсы, претензии на идентичность не поддаются обсуждению: права на общественное признание по признаку расы, этнической принадлежности или пола основаны на фиксированных биологических характеристиках, их нельзя обменять на другие блага или каким-то образом ограничить».
В этом, по Фукуяме, и был проигрыш социальных, левых и вообще прогрессивных движений на Западе: в отличие от меньшинств, они соглашались на обмен – например, голосов на выборов на какой-то социальный закон, соглашались на ограничения требований в обмен на вхождение их представителей в парламенты или правительства. Таким образом, они размывали свою сплочённость. Тогда как меньшинства согласны только на максимум – либо всё, либо ничего, плюс они не согласны ни на какие ограничения, и правила игры устанавливают только они, а не противоположная сторона. В этом пока их успех, и в этом они похожи на непримиримые левые и религиозные движения стран Второго и Третьего мира – большевизм, маоизм, сапатизм, ИГИЛ и т.д. Интереснее здесь другое – согласятся ли правящие верхи отдать власть меньшинствам или всё же сумеют перевести их экстатический радикализм в соглашательство, как они это проделали ранее со своими левыми?