Региональные конструкции (научной) власти
Одним самых амбициозных управленческих проектов Сибирского отделения РАН в минувшем году было создание Иркутского филиала. На этом процессе видны несколько весьма интересных тенденций.
Первая – реальная работа «советов старейшин». Именно к подобному «органу» Сибирского отделения РАН обратились инициаторы создания филиала. Отметим, что аналогичный совет существует (только вот действует ли?) в структуре головной Российской академии наук. А пример данный примечателен тем, что, во-первых, «совет старейшин» рассматривается как одна из возможных формаций в рамках трансфера, а во-вторых, показывает, насколько значимыми становятся полуформальные структуры в политическом управлении (в частности наукой – вторым примером является Комиссия по противодействию фальсификации научных исследований при Президиуме РАН).
Второй – изменение управленческой структуры. Иркутский филиал стал первым подобным структурным подразделением РАН или ее региональных отделений. Да, он не является юридическим лицом, а скорее дистанционно размещенным подразделением Президиума СО РАН, однако, не только в подобных форматах идет региональная экспансия академии. В частности, головная РАН создает свои представительства. А вот сибиряки затеяли филиалы. В чем также вполне четко выразилась фронда по отношению к головной Академии – та работает полуформальными методами (те же представительства или, например, региональные кураторы опорных школ). Сибирское же отделение напротив – создает реальную управленческую структуру. Которая формально не является независимой, а фактически «обойти» которую практически невозможно.
Крайне примечательны слова директора Иркутского филиала СО РАН Игоря Бычкова:
«Филиал – это продолжение линии Российской академии наук, это отдельная структура, которая является полномочным представителем Сибирского отделения РАН, со всем функционалом, который есть у Сибирского отделения на территории Иркутской области. Это научно-методическое руководство академическими учреждениями, взаимодействие с региональной властью, экспертные функции, главная площадка для координации всех институтов в Приангарье с учетом того, что сегодня отсутствует любая другая нормативно-правовая форма для интеграции институтов, выработки своих предложений для органов государственной власти, бизнеса, взаимодействия с высшем образованием. Именно поэтому такая площадка была создана в виде Иркутского филиала СО РАН».
А также фраза директора Института земной коры СО РАН Дмитрия Гладкочуба:
«Это путь для тех, где не были созданы федеральные исследовательские центры».
Итак, от сепаратизма по отношению к «головной РАН» Сибирское отделение во главе с председателем Валентином Пармоном нацелились на отделение и от Министерства науки и высшего образования. Только так можно трактовать игнорирование функционала Минобрнауки и его территориальных управлений (в которых, кстати, существуют советы директоров научных институтов). И тем более очевидно стремление СО РАН подменить собой (где это еще возможно) структуры федеральных исследовательских центров.
Конечно, инициаторы создания филиала напирают на «единодушную и единогласную поддержку» со стороны профессионального сообщества. Однако, наши коллеги из Иркутска откровенно начинают бить тревогу. Во-первых, часть директоров институтов выступали против филиала, но их мнение фактически проигнорировали. Во-вторых, мало кто из инициаторов и кураторов проекта в кулуарах скрывает, что фактически филиал будет альтернативной и параллельной Министерству структуров. В-третьих, серьезные опасения есть у иркутских вузов, которые в части фундаментальных и поисковых научных исследованиях находятся под научно-методическим руководством со стороны Сибирского отделения РАН, а теперь, следовательно – Иркутского филиала.
По всем выкладкам получается, что Валентин Пармон и СО РАН, усилившись на прошедших выборах, переходят к очередному этапу отделения от головной Академии и получения научно-политической субъектности и независимости.
О пресс-конференции по Иркутскому филиалу.