Фундаментальная наука как волшебство
Александр Сергеев, президент Российской академии наук, рассуждая о фундаментальной науке, привел пример фильма Марка Захарова «Обыкновенное чудо». Исходные положения далеко не всегда приводят к ожидаемому результату. И в этом наука сродни чуду – никогда не знаешь, что получится и как это можно интерпретировать.
Именно эти соображения лежат в корне проблем стыковки фундаметалки и бизнеса – людей капитала не устраивают объяснения в духе «с одной стороны, нельзя не отметить, с другой, нельзя не согласиться» - им нужен работающий прототип, лекало для коммерчески оправданного выпуска продукции. А прирожденным «зведочетам» сложно понять нужды обывателей, к которым, конечно, относится и бизнес.
Из хода дискуссий на ПМЭФ можно сделать очень интересное обоснование трат государства на фундаментальную науку – чиновник приносит мешок золота к основанию башни из слоновой кости, а затем оттуда идет цветной дым, сопровождаемый восторженными (или печальными) возгласами ученых. Что с того людям? Правителю? Стране?
Тут и лежит проблема – наука должна с помощью системы научных коммуникаций тянуться к людям и бизнесу, ну а тот – размещать понятные заказы. Видимо, одной из профессий будущего все равно будет переводчик – с языка научно-технологического на инновационный.
Конечно, идет разговор о том, чтобы интегрировать фундаментальную науку в полный инновационный цикл, но на самом деле ключевым является запрос со стороны практиков – мало кто заглядывает глубоко в этот процесс к самым исследовательским истокам фундаментальных изысканий.
Кто должен финансировать чистую науку? То самое удовлетворение любопытства ученых за государственный счет. Очевидно, что государство – больше некому. Но и оно желает хотя бы формально спросить об исполнении этих желаний ученых. Оно и спрашивает – в виде требований к количеству публикаций и реже – патентов.
«Все что могу», - государство дает на максимально возможном уровне. Основная задача (и это очевидно) – подтянуть финансирование от бизнеса, например Росатом, Ростех, частные компании.
Другой важные элемент – это самообман от софинансирования. Конечно, можно засчитать и деньги от госкорпораций, и гранты от госфондов за внебюджетное финансирование, но является ли они им по сути?
Проблема в вопросах финансирования науки и разработок сейчас состоит не в их уровне – он велик, крут и вполне соответствует прорывным запросам. Проблема в том, кто будет спонсировать эти изыскания, пускай и в интересах технологической стратегии. И получается, что источников кроме федерального бюджета крайне мало – регионы не имеют возможностей, а компании – желания.
Именно с этой проблемой необходимо работать в максимально форсированном режиме. Принуждение здесь не всегда даст самые лучшие результаты, а побуждение может сработать далеко не всегда.
Наука меняет саму картину будущего (об этом сказал Доминик Фаш). Ключевое – это целеполагание, ведь только наука может дать ориентиры для дальнейшего политического и социально-экономического движения.
А на науку-то Газпром дает меньше, чем на Зенит. Вопрос в приоритетах госкорпораций – почему бы не сменить акценты? Список Белоусова был первой ласточкой – но теперь очевидно, что лучше бы «толстым котам госкорпораций» и компаний с госучастием задуматься о вкладе в прорыв. Поскольку одними усилиями Росатома и частично Ростеха – проблему вряд ли удастся решить.
А индекс доверия РАН и РПЦ приблизительно одинаков – так что наши Арканары находятся в очень чувствительном балансе, куда качнуться – в научно-технологический прорыв или религиозно-идеологическую диктатуру.
Итог дискуссии в том, что наука не является самоценностью, но встроена (даже как практически автономный элемент в вопросах фундаментальных исследований) в ткань общественно-экономического развития.
Именно в вопросах соприкосновения, взаимовлияния и контактов этих сфер – заключено решений очень многих проблем развития.
https://www.forumspb.com/programme/69278/ 
