Что в сухом остатке от приморского конфуза по состоянию на сегодня.
Опять о придворном происхождении смуты в России: как это делается.У нас в редакции острая нехватка знатоков и, тем более, поклонников выборных технологий, поэтому по процедуре сказать нечего. И мы этого не стыдимся. Доверяем, однако, более-менее простенькой арифметике и сдержанному вердикту ЦИК-Памфиловой: что-то там намутили.
Дело, казалось бы, житейское. И от этого тем более показательное.
***
Мы уже указывали, что выборы — не столько факт реальной политики, сколько светский ритуал:
https://t.me/Nevrotique/2981Ритуал этот, однако, имеет вполне себе прикладное значение. Причём не только по части оформления преемственности властных полномочий, но и по части соблюдения правил игры внутри политического класса.
Что мы наблюдаем в приморском конфузе? А вот как раз пренебрежение правилами ритуала и наблюдаем. Или, по крайней мере, имеем основание таковое пренебрежение подозревать.
***
Верховной власти, строго говоря, не сильно принципиально, какой конкретный персонаж будет проводить политику партии и правительства в конкретном регионе. Так или иначе, любой допущенный до выборов клоун... ой, то есть кандидат, вне центральной повестки существовать не может и, тем более, не может задавать какую-то альтернативную повестку. Его дело — регулировать местные особенности.
И к какой бы КПРФ ни относился потерпевший кандидат Ищенко, никакую пенсионную реформу он не отменит и никакого коммунизма не учинит — не губернаторская это компетенция.
Не говоря уже о том, что и Ищенко, и Зюганов, и КПРФ как она есть, — все они имеют гораздо меньшее отношение к элементам «красной повестки» и советской преемственности в практике государственного строительства, чем Путин. Строго говоря, вообще никакого отношения не имеют: просто дешёвые спекулянты советской ностальгией.
***
Но персональная конкретика принципиальна для:
(1) чиновно-придворных кланов, которые в своих частных гешефтах оперируют в том числе сферами регионального влияния,
(2) и, разумеется, для собственно аффилированных кланов знати на местах.
Тут всё понятно: бюджетные потоки, регулирование, разруливание, карьеры, — в общем, множество полезных в хозяйстве ништяков.
Придворные тараканьи бега внутри выборных ритуалов — именно об этом, а ни о какой не о демократии.
И ровно об этом — конкретная хуйня в Приморье.
***
Так вот. Сегодняшнее Приморье — это и есть живое проявление нашего излюбленного наблюдения об исключительно придворном происхождении смуты в России.
Чиновно-клановые тараканьи бега за частные гешефты, даже если они поначалу просто пользуются государством как легальной декорацией, рано или поздно неизбежно становятся играми во фронду, а там и прямым вредительством. Это закон, по-другому никак и никогда не бывает.
Именно эти игры во фронду обязательно приводят игроков к светлой мысли провоцировать и раздувать т.н. «протестные настроения» и майданы как полезный политтехнологический инструмент. Они ведь ничего дурного не хотят — просто такие правила внутривидовой конкуренции за ништяки. А правилами государственной жизни и в конечном итоге государством как таковым легко можно пожертвовать. Они и жертвуют.
Поэтому подозреваемые приморские шалости — и есть явная угроза для государственности. И верховная власть, чьё недоумение транслирует сегодня Памфилова, прекрасно это понимает и дров ломать не торопится.
***
Исторический опыт подсказывает нам две радикальных крайности в исходе таких вот придворных политтехнологий:
(1) регулировать азартные игры в смуту репрессиями и иными «нарушениями социалистической законности»;
(2) или обречённо дожидаться, когда придворные игры в смуту «вдруг ни с того, ни с сего» победоносно закончатся февралём-1917, то есть крахом государственности.
