Мы спрашивали читателей, интересно ли им, как и почему российская экономика стала, есть и остается ресурсной.
Вы сказали «да».
Рассказываем
Часть 1
СССР сел на нефтяную иглу не просто так, а на основе глубокого экономического соображения
К концу пятидесятых годов в Союзе стало понятно, что колхозы - все. И XXI «внеочередной» съезд КПСС, на котором постановили «догнать и перегнать Америку», он был про то, что нечего жрать и что с этим делать.
Почему так вышло? Потому что драйвером «индустриализации СССР» было экстремальное налогообложение крестьянства, в основе которого лежала коллективизация. Что такое «колхоз» - это налоговый пресс. Вы забираете продукты по низким ценам - это то же самое, что налоги. И сталинские займы - это налоги. А обилие дешевых рабочих рук позволяет вам затыкать любую дыру этими руками. «Шпал не хватит - вас положу», как говорили в лагерях. Да и система лагерей - с точки зрения макроэкономики это взыскание налогов трудовым ресурсом.
Крестьяне бегут в город - вот вам рабочая сила, которую вы ставите к станкам и платите по минимуму - это то же самое, что налоги. Тем не менее, разница в уровне жизни в сталинском городе и в сталинском колхозе была достаточной, чтобы крестьянин парень бежал в город. Это и позволяло советской экономике показывать цифры роста - если вы берете ресурс из отрасли с низкой производительностью - сельское хозяйство, и перекладываете его в отрасль с высокой производительностью - конвейеры, у вас будет увеличение производительности экономики в целом.
Но к концу 50х стало понятно, что в ближайшие несколько лет грядет дефицит трудового ресурса. Война и падение количества рождений в начале войны - вот вам и некому работать двадцать лет спустя.
Начальство СССР оказалось на развилке - оставляем народ в колхозах - продукты будут, но некому будет работать в городах. Качаем рабочую силу в города - в колхозах не хватит народа, чтобы обеспечить продуктами город.
В теории можно было распустить колхозы, как это сделали в Китае 30 лет спустя, но СССР этой картой сыграть не мог - в деревнях увеличивать производство все равно никто бы не старался - на вырученные деньги особо нечего было покупать. Советская промышленность не была заточена на массовое производство высококачественных потребительских товаров - а sputnik можно было продать «советскому народу», но не живому крестьянину.
Инвестировать «в село» начальники не хотели - это означало бы повышение стоимости крестьянского труда и его продуктов - как в этом случае поведут себя «горожане в первом поколении» никто сказать не мог. Даже небольшой отток рабочей силы в деревню мог бы оказаться критичным для советского «производства», да этого ресурса не хватало и так.
И тут начальников озарило. Нефть! Добываем, продаем на Запад, на выручку покупаем все, что не можем произвести сами, в первую очередь - продовольствие, а во вторую - технологии. Все помнили опыт военной экономики СССР, когда по ленд-лизу привезли весь хлеб и мясо для армии, а поставки машин и станков «заткнули дыры» в производственных и логистических цепочках, позволив резко увеличить производство вооружений. Что-то подобное и хотел устроить Хрущев.
Как замечал экономист Сергей Журавлев, советская «ставка на нефть» в 1960е с точки зрения макроэкономики
«представляла собой процесс замещения труда капиталом – добыча капиталоемка, но не трудоемка, инвестиции в добычу нефти выглядели более эффективным способом «производства зерна»,
чем непосредственно в «добычу зерна». Чтобы торговать нефтью было выгоднее, в СССР девальвировали рубль под видом денежной реформы 1961 года (цены на рынках тут же выросли в два-три раза).
Теперь можно было наплевать на ситуацию в деревне. Нехватку рабочих рук (она никуда не делась) предполагалось компенсировать за счет импорта высокопроизводительной техники. А через несколько лет на работу пошло бы поколение послевоенного беби-бума. Вот оно то и должно было обеспечить рост производства на новом оборудовании.
Но что-то пошло не так.
Продолжение следует
#ДмитрийПрокофьев
