​В прошлом году Ксюшу попросили поснимать мэра Загреба.

Там было какое-то торжественное награждение каких-то пчеловодов, и это дело освещала пресса, и наши знакомые попросили принять в этом участие. Ксюша плохо говорила на хорватском, поэтому коммуникация легла на меня, и я честно пытался объяснить, что у нас нет разрешения на работу, у нас нет аккредитации СМИ, и даже если мы очень захотим, мы не успеем всё это оформить. Нас тупо не поняли. Нам сказали «приезжайте и снимайте». Нам ничего не оставалось, кроме как согласиться, но мы до последнего были уверены, что до тела мэра нас не допустят.

Бессменный мэр Загреба Милан Бандич — фигура поистине одиозная. Он управляет городом уже 18 лет, с одним небольшим перерывом, когда ему пришлось уйти с должности после того, как его поймали сильно нетрезвым за рулём. И всё это время он остаётся на голову выше всех своих конкурентов на этом поприще.

В 2005 году он ехал в автобусе (да, это нормально), и, заметив рабочих, которые махали ему руками с улицы, глубокомысленно заметил: «Труд освобождает». Разумеется, рядом оказался журналист газеты Нови Лист, который написал об этом, и скандал был таким, что перья летели во все стороны. Это не помешало ему переизбраться.

В 2006 году он провёл крайне непопулярный в народе проект переустройства Цветочной площади в историческом центре Загреба. Против него выступали общественные организации, деятели искусства, политики и вообще все, кто хотел не упустить свой шанс пнуть мэра. Тем не менее, проект был приведён в исполнение, и на Цветочной площади сейчас находится большущий торговый центр, под которым расположена огромная подземная парковка, которой так не хватало в этом загруженном месте. Да, для этого нужно было пожертвовать парой исторических зданий и частью пешеходной зоны. Стоило ли оно того? С моей точки зрения — да. С точки зрения многих горожан, проживающих в центре — нет.

В 2015 году Бандич был арестован в связи с нашумевшей аферой Аграм. Его несколько раз брали под стражу и выпускали, а в городе проходили митинги то в его поддержку, то наоборот. В итоге он вернулся к исполнению обязанностей мэра, как ни в чём ни бывало.

На последних выборах 2017 года он открыто заявил, что не собирается организовывать сбор средств на свою избирательную кампанию, и оплатит её сам, из своего кармана. И оплатил, и снова выиграл выборы. Все вокруг говорили, что на сей раз у него очень сильные конкуренты. Он сожрал их на завтрак, нимало не подавившись.

Если вы зададите вопрос сотне жителей Загреба об их отношении к мэру, то 49 человек будут долго рассказывать вам о своей безграничной ненависти к нему, а 51 человек — признаваться в не менее безграничной любви. И именно эта минимальная разница позволяет ему занимать этот пост столько времени подряд.

Представляете количество кругов ада, которые нужно пройти, чтобы оказаться в качестве фотографа на встрече, например, с Лужковым? Я представляю, я работал на телевидении. И потому до последнего думал, что мы посмотрим на мероприятие снаружи, в качестве бесправных сторонних наблюдателей.

Бандич явился на престарелой «Ауди». Он вышел с пассажирского места, и, безо всякой охраны, безо всякого пиетета, проследовал в одно из зданий университетского кампуса Боронгай, где встречался с пчеловодами. Был будний день, кампус жил своей жизнью, в помещение заходили вообще левые люди, а Бандич вёл себя так, будто был обычным жителем города, который просто встречается с другими жителями, шутил в свойственной ему манере, и никто не чувствовал никакого дискомфорта. Я стоял в паре метров от него, а Ксюша — прямо напротив, снимая всё мероприятие, и никто, конечно же, никому ничего не запрещал.

Может ли хорват, рождённый в небогатой семье в маленьком селе Боснии и Герцоговины, пройдя через членство в ныне крайне непопулярной коммунистической партии Хорватии, стать мэром столицы? Может, если он — Бандич. Есть такие люди с бесконечной харизмой, и я искренне восхищаюсь ими.

В России мы всегда покупали мандарины. Встречались мелкие, крупные, мягкие, твёрдые, с косточками и без. Лишь переехав в Хорватию, мы узнали, что есть два разных фрукта: мандарины и клементины. Первые — самостоятельный вид, а вторые — гибрид мандаринов и апельсинов. Здесь их никто не путает, всегда можно попросить «кило мандаринов и кило клементинов». В России же и то, и другое почти всегда называется мандаринами.

В России мы покупали масло. Иногда сливочное, иногда подсолнечное, иногда оливковое. В целом, и так было понятно, что это разные вещи, но лишь когда мы переехали, разница стала ощутима на языковом уровне: то, что делается из сливок — это maslac, а из растений — ulje. Это хорошо коррелирует с английским дуализмом butter / oil. Не представляю, как в русском языке эти совершенно разнородные продукты смогли стать одним.

Вместе с тем, есть и противоположные примеры. Например, сметана — это kiselo vrhnje, дословно «кислые сливки». Ну а что же такое сметана, если не кислые сливки? Зачем для этого малозначительного явления отдельное слово, правда? А вот по-словенски «smetana» — это сливки. А как у них сметана называется, я и не знаю даже.

Равно как и хорватский творог — это sviježi sir, который, я надеюсь, не нуждается в переводе. Ну да, творог — это, по сути, всего лишь недодержанный сыр, проходите мимо, здесь нет ничего интересного.

Ещё интереснее понятия, этимология которых разошлась на более ранних этапах. Например, русская «сосиска» происходит от латинского salsus — «солёный», в то время как хорватская «hrenovka» происходит явно от славянского корня «хрен», который предполагает, в противоположность солёности, совсем другой вкус.

​Отличный улов для скидкоголика! (Интересно, как на самом деле называется это заболевание, хочу знать свой диагноз).

Голень индейки — 919 г — 18,37 kn
Кострец дикого кабана — 330 г — 50,99 kn
Гуляш из дикой оленины — 350 г — 31,39 kn
Салями «Сельская» — 100 г — 4,99 kn
Рулет из куриной грудки — 100 г — 3,49 kn

ИТОГО: 109,23 kn = 14,7 € = 1040 руб.

Много или мало? Я хз. Мне норм.

​Площадь бана Йосипа Елачича, главная площадь Загреба — это ад перфекциониста. Я специально сделал скриншот из гугл-карт, чтобы можно было в полной мере оценить масштабы бедствия. Как, спросите вы, можно было вообще додуматься разместить этот фонтан сбоку, без привязки к сетке площади и вообще к чему-либо? Уж на что у меня развит дизайнерский кретинизм, а мне и то глаз режет. Ответ же заключается в том, что это не совсем фонтан. Точнее, совсем не фонтан.

Загреб, в его современном виде, возник в 1850 году в результате слияния нескольких населённых пунктов, об этом я писал в прошлый раз. Разумеется, это не могло не отразиться на градостроительном плане, или как оно там у них называлось в XIX веке, и 1898 году, при реконструкции площади, природный источник Мандушевац, выходивший в этом месте на поверхность, и сотни лет служивший источником воды загребчанам, просто заглушили и заложили плитами. Видимо, дизайнеры XIX века не смогли преодолеть свой перфекционизм.

Потому что если не он, то чем ещё можно оправдать это решение? Мандушевац — важная историческая веха в истории Загреба, которой, по легенде, город обязан своим именем.

Легенда гласит, что именно у этого источника девушка по имени Манда (ударение на первый слог, а не там, где вы подумали), встретила витязя, возвращавшегося из похода, который попросил у неё воды: «Mando, dušo, zagrabi vode» («Манда, душенька, зачерпни воды»). Первые слова этой фразы дали имя источнику Мандушевац, а «zagrabi» стало именем самого Загреба. Воистину, надо было обладать недюжинным дизайнерским перфекционизмом, чтобы надолго похоронить эту красивую легенду под гранитными плитами.

В 1986 году, когда площадь Республики, которой тогда ещё не успели вернуть её историческое имя, снова взялись реконструировать, про Мандушевац уже никто не помнил. Ещё бы, прошло почти сто лет и две мировые войны. И каково же было удивление строителей, когда они вскрыли плиты, а оттуда вырвался на свободу Мандушевац, который всё это время ждал своего часа. Конечно, никакого источника в проекте реконструкции не было, но в этот момент все как-то вдруг вспомнили о его историческом значении, и решили вписать его в площадь, плюнув на сей раз на перфекционизм, потому что источник категорически не желал никуда перемещаться.

С тех пор площадь имеет плохой дизайн, но хорошее историческое значение. А для хорватов это значительно важнее, чем какой-то там перфекционизм.

«Уважаемые пользователи! Завтра, 27 марта, сервис будет недоступен в период с 03:00 до 07:00 в связи с обновлением программного обеспечения.»

Знакомая фраза? Сто раз видели, да? Банки, порталы операторов мобильной связи, госуслуги всякие. ПО иногда надо обновлять, и логично делать это ночью, когда им почти никому не придёт в голову воспользоваться.

А вот как это звучит в Хорватии: «Уважаемые пользователи! В связи с обновлением программного обеспечения, портал будет недоступен в течение выходных». Нет, ну а правильно, кому придёт в голову в выходные зайти в интернет-банк, или там за телефон заплатить. Обновление — оно времени требует, поспешишь — людей насмешишь. Polako. Ima vremena.

Вот такая вот сумка продаётся в аэропорту Загреба. Собственно, в этих двух коротких фразах — вся история нашей эмиграции.

​Хотя мы и не являемся адептами охватившего планету культа органической еды, но в магазины «Био-органик-веган-глютен-фри-фуд» заходим в последнее время всё чаще и чаще, благо понатыкано их в Загребе, да и во всей Европе, в каждой подворотне. Не потому что полезнее. И не потому что вкуснее. А потому что там есть вещи, которые не сыщешь в других местах.

Цельная ржаная мука для заведения закваски, и готовый стартер для этой закваски — те вещи, которые я безуспешно искал по хорватским супермаркетам, но моментально обнаружил в био-органик магазинах. Огромный выбор совершенно любых злаковых культур, в просто неприличном многообразии форм и состояний. Нужен овёс? Вот овёс цельный, вот овёс пророщенный, вот овсяные хлопья, вот овсяная мука. И я от всего сердца благодарен био-органическому культу за этот подарок.

Помимо этого, все эти органические веганы постоянно ищут новые вкусы и их сочетания, и это само по себе очень интересно, хотя и не всегда съедобно. Где ещё вы купите сок картофеля прямого отжима, а? Или, может, вы думаете, что берёзовый сок — это наследие СССР? Как бы не так, в органик-шопе есть берёзовый сок без сахара, вот это настоящий хардкор, будто дерево жуёшь.

Ксюша ещё любит купить там что-нибудь непроизносимое, типа салата с киноа (я, признаться, даже не знаю, что это), благо у неё, в отличие от меня, нет проблем в общении с овощами. Особенно забавно наблюдать, как она берёт эту банку, обклеенную со всех сторон зелёными наклейками «пригодно для веганов, не содержит глютена, не содержит лактозы», добавляет к ней немаленький шмат буженины, посыпает сыром и с удовольствием ест с добрым куском пшеничного хлеба.

А вот безглютеновый хлеб, который мы схватили с полки то ли по недомыслию, то ли в качестве эксперимента, пришлось выбросить. Абсолютно несъедобная жвачка.

В Хорватии лучше не болеть.

Если вы растянули мышцу в России, то вы пойдёте и купите Вольтарен эмульгель за 650 р. (9 €). А если жаба душит? Тогда купите Диклоран за 230 р. (3 €). У него тот же самый диклофенак в составе, но он воняет сильнее, и впитывается хуже, задолбаешься его втирать, зато дешевле.

Если вы растянули мышцу в Хорватии, то вы пойдёте и купите ровно тот же самый Вольтарен, произведённый на том же самом швейцарском заводе, но уже за 159 kn (21 €). А если жаба душит? Ну тогда терпите, потому что в аптеке есть Вольтарен и Вольтарен. Один — для детей, другой — для взрослых.

И так всё время. Может, это только мне так не везёт, но вместо Галазолина за 40 р. (0,6 €) я теперь покупаю Оперил за 70 kn (9,5 €).

В общем, всем здоровья. Не болейте. Это вредно для кошелька.

​Мы учим хорватский по одному из немногих приличных учебников этого языка. Там, помимо собственно языкового материала, даётся введение в культуру и традиции, поэтому несколько последних дней мы повторяли диалоги, герои которых непрерывно ели и бухали, потому что в этом, в основном, и состоят культура и традиции, и далеко не только Хорватии. С особым трудом давался момент, когда действующие лица заказывают вино от винодела со странной фамилией. Хорватские фамилии чаще всего оканчиваются на -ич, а этого нонконформиста зовут Энинги, а как оно склоняется — лучше и вообще не знать. Но герои учебника всячески восхищались вином, повторяя по десять раз фамилию винодела, чтобы учащимся жизнь мёдом не казалась.

И вот сегодня чисто случайно мы увидели на полке супермаркета знакомую фамилию. Эта бутылка стояла там всегда, но раньше мы ничего о ней не знали, а вот после того, как много раз подряд пытаешься это выговорить, глаз сразу и цепляется. И, надо сказать, не наврали герои учебника, отличное вино, хоть и достаточно дорогое для местного.

Надеюсь, в ближайшее время у меня всё-таки дойдут руки сделать большой пост про хорватские вина.

В эмиграции то и дело возникают неожиданные проблемы. Вроде бы уже и обжился, и понял, что и как работает, а всё равно не знаешь, с какой стороны прилетит.

Казалось бы, надо сделать сход-развал у машины. Не велика проблема, приезжай в любой сервис, где есть стенд, и через час забирай. Ан нет, оказывается, и тут всё не так просто.

Российские сервисы обычно покупают стенд б/у, устанавливают туда взломанный софт и загружают туда все честно спираченные данные на все машины всех годов выпуска для всех рынков. Ну а чо? Диски с этими данными в Митино продаются по рублю за кило.

А европейский сервис покупает стенд у производителя и платит дополнительно за программное обеспечение. И лишнее ПО, конечно, никто не покупает. И данных на мой Nissan Teana, который не поставлялся на европейский рынок, конечно, ни у кого нет. В общем, невозможность сделать эту элементарную процедуру вызвала у меня не слишком приятный когнитивный диссонанс.

В итоге я мотался по всему Загребу, чтобы найти единственный и далеко не самый дешёвый сервис, который сможет сделать мне сход-развал. Мне зарядили немаленькую цену, но выбора не было. А через полчаса меня позвали в кассу, где попросили в три раза меньше денег. «Почему?» — «Параметры в пределах нормы, регулировка не нужна, поэтому берём только за осмотр».

И вот тут у меня случился когнитивный диссонанс в обратном направлении, который уравновесил первый.

Lockheed F-117 Nighthawk — самолёт-штурмовик, производимый США по технологии «стелс», и предназначенный для скрытого поражения инфраструктуры противника.

Он выпускается с 1981 года и зарекомендовал себя как надёжная боевая машина сил НАТО, потому что за всё немалое время своей эксплуатации парк самолётов этого типа понёс всего одну боевую потерю.

Это случилось в 1999 году в селе Буджановцы, в Сербии. Говорят, сербы просто не знали, что F-117 — это самолёт-невидимка, и сбили его из советского ЗРК С-125 «Нева» выпуска 1976 года.

Вот правда, лучше бы с ящиком ракии пришли, больше бы шансов было что-то завоевать. Не надо на Балканы ходить вот с этим вот вашим оружием, ничего хорошего из этого не получится.

Магнолии, по утверждению самих загребчан — один из символов Загреба. Они повсюду, розовые, тёмно-фиолетовые, и даже жёлтые, самые редкие. Время цветения магнолий — самое красивое время в Загребе.

В прошлом месяце началась большая реконструкция одной из крупных площадей, Площади жертв фашизма. В процессе работ строители выкопали несколько магнолий, погрузили в машины и увезли в неизвестном направлении.

В городе чуть не началась революция. Создавались целые общественные движения с призывами к мэру Загреба Милану Бандичу: «Бандич, верни магнолии!» А количество групп «Бандич украл магнолии» в фейсбуке росло экспоненциально.

Чуть позже магнолии были обнаружены бдительными горожанами в одном из муниципальных рассадников, где выращиваются деревья для украшения города. А ещё через несколько дней и сам Бандич вынужден был выступить с заявлением по этому поводу, сказав, дословно: «После реконструкции на площади станет в два раза больше магнолий, в два раза больше всех остальных деревьев, и она станет в три раза красивее».

Так что горожане очень дорожат своими магнолиями, и не зря. Оценить их красоту вы можете в блоге у Ксюши: https://ksushik.com/blog/magnolia

Сага о сыре

Однажды в Загребе была ярмарка итальянских продуктов, и мы купили на ней сыр.

Тот совершенно волшебный сыр, нечто среднее между Баварезе и Малгой, нам настолько понравился, что мы стали узнавать расписание итальянских ярмарок, которые бывают, как выяснилось, раз в три месяца. На следующую ярмарку мы шли уже прицельно и пытались выяснить подробности, но продавец упорно отмораживался, и говорил, что это «Памиджано ди монтанья», хотя ни Пармиждано, ни монтанья, там и не пахло. Ярмарки эти организуются на площади Европы и рассчитаны в основном на туристов, которым под видом Пармиджано можно продать вообще всё что угодно, от Страккино до Бра. И мы проникли на ярмарку как раз под видом туристов, и сделали множество фотографий, которые позволили мне провести трёхдневное расследование, и выяснить сорт, возраст и сыроварню. Сыр оказался родом из небольшого городка на берегу реки Пьяве (и он, конечно же, как это положено у итальянцев, не имел никакого отношения к сорту Пьяве). Я нашёл фейсбук и сайт производителя. Написал и туда, и туда. В фейсбуке не ответил никто, а через форму связи на сайте ответили «скажите, в каком месте Италии вы бы хотели его купить». Я ответил, но после этого переписка прервалась. Я написал ещё раз, но с тем же результатом.

В перерыве между следующими ярмарками мы в очередной раз съездили в Италию, в Удине. Искали там сыр, но безрезультатно. А на прошлой неделе нацелились на Падую, которая была значительно ближе к берлоге сыроваров, где он производится.

В Падуе про этот сыр тоже никто ничего не слышал. «Вы понимаете, у нас тут в каждом регионе свой сыр, мы про такой не знаем», — стандартный ответ в сырном магазине. Мы-то знаем! Но это, чёрт побери, и есть ваш регион! В областном центре не знают про сыр, который делают в соседней деревне. Удивительно, думали мы. Ан нет, это оказалось ещё не так удивительно.

На обратном пути мы предприняли последнюю попытку овладеть сыром. Из Падуи мы поехали в тот самый городок, в котором он делается, в надежде успеть зацепить магазины, которые, конечно же, закрываются в 12:30, при том, что время нашего прибытия, рассчитанное гуглом — 11:54.

Я отыграл у гугла три минуты. Мы ворвались в супермаркет, нашли человека, который думал, что он говорит по-английски, и этот человек объяснил нам, что тут есть только один сыр этого же производителя — Меццано. Мы его купили, конечно, но понеслись во второй и последний супермаркет этого городка, где нас на таком же английском отправили в какой-то сырный магазин на окраине города, и мы успели в него за три минуты до закрытия, но там нам тоже сказали, что ничего про этот сыр не слышали. Напоминаю, всё это происходило в городе населением 8 тыс. человек площадью 32 кв. км. Это уже больше напоминало ситуацию, когда в деревне Андреевке никто не знает, где купить картошки, при том, что её выращивает дед Тимофей через улицу.

Оставался ещё один, самый последний вариант, и мы поехали домой к сыроварам, благо жили они тут же. Три больших дома, принадлежащие семье Баттистелла, имели в своих дворах приметные здания, где делался и хранился нужный нам сыр. На воротах были звонки с именами, а также звонки, обозначенные как «Magazzino», что внушало надежду, которая быстро потухла, потому что на звонки не отвечал никто.

В конце концов, мы разбудили таксу во дворе одного из домов, а на её лай из дома вышел итальянский дед. Я пытался научить его пользоваться гугл-транслейтом, но он, похоже, вообще впервые видел мобильный телефон, и всё, чего мы от него добились — «приходите через два часа, тогда приедет кто-то, кто сможет вам помочь». Два часа мы ждать не могли, и уехали ни с чем.

В этом коротком описании — весь итальянский бизнес как на ладони. Люди, которые делают потрясающие по вкусу и качеству продукты, при этом понятия не имеют о дистрибуции и поддержке, а бизнес-процессы построены по образцу приблизительно XII века. Чтобы что-то у них купить, их надо сначала ловить, а потом уговаривать продать. Но не прямо сейчас, потому что сейчас сиеста. А узнать об их продукции можно только случайно и только от знакомых.

В общем, вчера мы вернулись в Загреб немного расстроенными и слегка обиженными на Италию. Мы очень любим Италию, но всё равно, как же приятно вернуться домой, ото всех этих вечных толп и никогда не работающих магазинов. Сегодня пошли прогуляться и забрели на площадь Европы, а там — итальянская ярмарка, где продаётся наш сыр. Мы обнаружили её в последние три часа её работы, буквально при нас они сворачивались ещё на три месяца. Загреб выручил нас и в этот раз.

Home is where your heart is, не забывайте об этом.

P.S. Если кто-то знает, где в северной Италии можно купить сыр Fiore delle Alpi производителя Battistella Formaggi, напишите мне в личку, пожалуйста, и лучам моей благодарности не будет предела.

В Загребе, наконец, наступила весна, а по нашим меркам — это полноценное лето, с температурой +27, вечно включённым кондиционером и с запахом травы. В городе становится всё тише и спокойнее — все уезжают на море. У многих есть на море подобие дачи, здесь она называется «викэндница», и проводят там большую часть весны и лета, поэтому город, считай, пуст.

А куда податься тем, кто не уехал? Я рассказывал про Медведницу, но это далеко не единственный вариант. Те, кто не хотят ходить по горам, а хотят пожарить шашлык, или покататься на велосипеде, едут на Ярун.

Помните, я рассказывал о нелогичном делении Загреба на районы? В общем, на юго-западе города есть такое населье Ярун, в котором есть парк Ярун, в котором есть озеро Ярун. Игла в яйце, а яйцо в утке. Всё как обычно в Хорватии.

Ярун, как самостоятельный населённый пункт, был нанесён на карты ещё в 18 веке. То, что сейчас является продолговатой формы озером, некогда было рукавом реки Савы, окружённым кукурузными полями. И так бы оно всё дальше и оставалось, если бы не знаменитое загребское наводнение 1964 года, когда разлившаяся Сава оставила без крова 40 000 человек. После этого пришло понимание, что реку надо как-то контролировать, и по её берегам насыпали высокие земляные валы, и один из этих валов отрезал рукав от основной реки. Так Ярун стал озером.