Командировка в Афины / Пирей в 1995-м на четвертьфинал «Олимпиакос» – ЦСКА, который войдет в историю как «отравленный матч», стала моей первой загранпоездкой. Времена тогда были простые, я и летел с ЦСКА в одном самолете, и жил в одной гостинице, деля номер со вторым тренером ЦСКА Евгением Коваленко, с главным – Станиславом Ереминым – мы вместе ходили по уличным рынкам, где его хороший знакомый, главный тренер молодежной сборной Греции по баскетболу, в свободное от тренировок время торговал иконами. Я купил маме в подарок Богородицу в серебряном окладе, получив хорошую скидку. С армейским доктором Олегом Парфеновым в первый афинский день мы отправились гулять по городу. Он не так давно работал в команде, зарубежье для него было редкостью, мы шли по карте, ища Плаку, старый городской район, что у подножия Акрополя, была весна, было тепло, мы были расслаблены, после первого матча в Москве, выигранного у мощных и богатых греков +30, в этот чудный день легко верилось в победу. (Для тех, кто забыл или не знает: ЦСКА тогда был нищ, в его составе не было ни одного легионера, а «Олимпиакос» входил в тройку богатейших баскетбольных клубов Европы). На одной из улиц к нам прицепился какой-то мелкий грек, схватил меня за локоть и с криками «русские! русские! братья!» начал объяснять, что у его товарища здесь, неподалеку ресторан русской кухни, и он обязан угостить дорогих гостей.
Он тащил нас по узеньким улочкам, то затаскивал в какую-то забегаловку, орал там с порога хозяевам, что мы – его русские друзья, а потом тащил дальше.
Мы, честно, растерялись от такого напора.
И хотя я впервые был в Афинах, мне уже скоро показалось, что он водит нас кругами. «Доктор, на этой улице мы уже были. Тут что-то не так. Надо смываться», – сказал я. Грек почувствовал наши сомнения, тверже схватил за локоть (меня? доктора? не помню), и завел нас в очередную забегаловку, ни в названии которой, ни в интерьере не было ничего русского, даже хоть какого-нибудь завалящего ржавого самовара. «Это русский ресторан, мы угощаем», – объявил наш нежданный провожатый. Мы опомнились, когда уже сидели за барной стойкой, окруженные с четырех сторон. Сзади нас контролировал этот шумливый и настырный грек, слева и справа на барных стульях вдруг возникли две высокие и чуть потасканные феи, а бармен уже наливал две метаксы и два бокала шампанского. «Валим», – сказал я доктору. Не прикасаясь ни к рюмкам, ни к дамам (те уже успели выпить по своему бокалу), мы развернулись на выход. Тут-то нам и было объявлено, что мы должны заведению какую-то несметную сумму, всяко дороже, чем целая бутылка метаксы.
Пихаясь и крича, что мы – ЦСКА, и устроим международный скандал, мы вырвались на улицу.
За обедом над нами дружно посмеялась вся команда.
В первой домашней игре «Олимпиакос» победил, сравняв счет в серии 1-1. Перед третьей решающей за выход в «Финал четырех» игрой пятеро из десяти игроков ЦСКА оказались в больнице со страшными отравлениями.
Один вопрос, один интересный вопрос не выходит у меня из головы все эти 23 года. Почему из всей делегации, если не считать игроков, отравился один я? Ни тренерский штаб, никто из менеджеров и прочих сопровождающих лиц не схватил ничего похоже по симптомам, что и я? Эту отравленную, как до сих пор считается, воду пили все.
Ну, как вы поняли, я хочу вернуться и хорошенько покопать эту историю. Сначала я хотел сделать просто большое расследование (типа лонгрид), а сейчас вырастает нечто большое – книга, возможно, ее можно назвать документальным детективом.
На видео (снимал я): пять оставшихся здоровыми игроков выходят на «отравленный матч», пятеро лежат в этот момент в больнице. От бодрых гимнов «Олимпиакоса» и свиста его болельщиков меня бросает в дрожь до сих пор:
https://youtu.be/yR6t2rSG3rM