Лучшие «Макдональдсы» — в России и Японии. У нас — потому что до недавнего времени обходились без франшиз и контролируют качество железной рукой. В Японии — потому что умеют работать и без железной руки. Ездившие подтвердят: европейские и штатовские гадюшники ни в какое сравнение не идут.

Японский «Мак» заработал в июле 1971 года. Получивший франшизу предприниматель Дэн Фудзита сделал то, чего в Америке тогда делать было не принято: открыл первый ресторан не на городской периферии у шоссе (как рекомендовали в штаб-квартире компании), а в одном из моднейших районов столицы — на токийской улице Гиндза, на первом этаже универмага «Мицукоси» (think ЦУМ или Tsvetnoy в Москве). История открытия стоит пересказа. Фудзита узнал, что в универмаге освобождается помещение площадью 50 кв. метров; понял, что это его шанс, и приступил к переговорам. Владельцы «Мицукоси» поставили жесткое условие: новое заведение на арендуемой площади требовалось полностью оборудовать и запустить за 39 часов — в воскресенье съезжал предыдущий хозяин, на понедельник приходился праздник, утром вторника «Мак» должен был запуститься. Фудзита поставил личную печать на договоре, набрал персонал, снял в другом районе города помещения схожих габаритов и несколько недель тренировал в них бригады монтажников и сотрудников кухни в обстановке, максимально приближенной к боевой. 18 июля из универмага съехал прежний арендатор. Работники Фудзиты к тому моменту навострились монтировать оборудование с закрытыми глазами, что, собственно, и было продемонстрировано на новом месте. Утром 20 июля ресторан (строго говоря — take away без посадочных мест), к изумлению американских проверяющих, которые на выходных еще застали на этом месте прежнее заведение, был открыт и работал. Расчет с локацией полностью оправдался: когда что-то происходит на Гиндзе, об этом говорит вся страна. В Японии в целом не принято есть на ходу; манера продвинутой молодежи в выходные фланировать по перекрытой для автомобильного движения Гиндзе с бургером в руке бурно обсуждалась в СМИ.  

Головной офис потом взял фудзитовскую практику на вооружение: руководитель канадского McDonald's — потомок малоросских евреев Джордж Кохон, все 1980-е соревновавшийся с Фудзитой, кто у себя откроет больше ресторанов, — запускал первый «Мак» в СССР не на трассе в Химках, а сразу на Пушкинской площади Москвы. Фудзита, кстати, высоко ценил талант еврейского народа в области торговли и даже вывел диковатую теорию о том, что успешные предприниматели родом из Осаки (как он сам или Коносукэ Мацусита, основатель Matsushita Electric) обязаны своими достижениями неким иудейским переселенцам, якобы обосновавшимся в районе Осакского залива более тысячи лет назад.

Был на приёме у психотерапевта один раз. Вылез из серьёзных проблем, пользу ощущаю до сих пор.

Я полгода еженедельно занимаюсь с психотерапевтом. Заметил что многим из вас это тоже нужно, но вы пока не понимаете как подступиться.

Написал для вас большой пост. В нем отвечаю на вопросы друзей:
— Я что, сам не справлюсь?
— А друзья на что?
— Как это вообще устроено?
— Я похож на психа?
— Нафига платить деньги за разговор?
— Как вообще этого терапевта искать?

и другие.

http://sergeykorol.ru/blog/therapy/

После того как Роскомнадзор начал блокировать Телеграм, многие стали говорить: «Ну вот, душат предпринимательство в России. Теперь молодые айтишники поедут из страны!». Вы серьезно?

Мне лично кажется, что молодых айтишники едут потому что за рубежом круче жить в бытовом плане: хорошая городская среда, продукты, безопасность. Айтишник знает как легко обойти блокировку телеграма, а вот обойти грязный двор перед домом у него не получится — все равно через него придется топать.

Айтишник не сейчас понял, что в стране весьма сомнительное государственное управление, проблемы с судами, полицией, выборами. Как будто до блокировки Телеграма у нас тут была Великобритания, и вдруг кровавая гэбня вылезла.

Кроме того, уехать за рубеж — это довольно сложно. Так и представляю, как сотни тысяч ИТ-предпринимателей побежали в США. Уехать получается у тысяч: у кого есть деньги, уникальные идеи, кто готов тратить месяцы на решение визовых вопросов. Если человек уж и решился уехать, то потому что там у него больше условий для бизнеса, а не потому что испугался блокировки Телеграма.

Ну и вообще мне кажется что для большинства людей веерные блокировки веб-ресурсов в погоне за Телеграмом видятся скорее веселым происшествием. Словно ты живешь в деревне, в единственный магазин залез сорванец, и пьяный дядя-полицейский в погоне за ним расколачивает полки с товаром. Всем забавно: «Гляди, он на него стенд с порошками толкнул, а тот увернулся. Вот умора. Ты снимаешь?».

СТО Твиттера на заметку.

https://docs.djangoproject.com/en/2.0/howto/error-reporting/#filtering-sensitive-information

Удивительно, насколько сложный и запутанный диалог шаринга документов в Гугль-доке. И это при том, что однажды они сделали его редизайн и «упростили». Во-первых, в нём стопицот кнопок. Во-вторых, хрен добавишь человека. Каждый грёбанный раз нужно думать, какую именно почту вписать:

Хотя казалось бы. Ясно же, что есть люди с которыми я шарю документы чаще, чем с другими, и Артём Горбунов явно входит в их число. Гугль прекрасно знает это всё. Не понимаю, почему в этом окне нет его фоточки, чтобы просто кликнуть и документ стал доступен ему. А если я хочу расшарить документ, кому-то, кому я хоть раз расшаривал в прошлом, непонятно, почему мне не показывают его фотку после ввода 1-2 букв имени. Чё сложного?

Непонятно, нафига нужна вот эта выпадайка:

Тут всего три варианта, зачем заставлять меня каждый раз выбирать это в два клика, когда можно это сделать одной переключалкой? Причём очевидно, что по умолчанию должно быть выбрано Can comment: это позволяет получить пользу с полной безопасностью для документа. А если я захочу разрешить редактировать, я нажму один раз в карандашик. А если захочу запретить даже комментировать, ткну в какие-нибудь там очочки, которые будут означать «только читать».

Следующая засада — галочка Notify people, которая за каким-то хреном всегда по умолчанию стоит. Я её каждый раз снимаю, и эта тупица никак не может запонить, что мне не нужны её уведомления. Чаще всего я что-то шарю по чьей-то просьбе, и я всё равно отвечу на его письмо, мол, вот ссылка. Зачем его спамить? А если я сам решил кому-то что-то показать, то я тоже всё равно напишу ему, что я ему шарю и зачем.

Но это ещё полбеды. После того, как снимаешь галочку Notify people, Гугль пытается тебя переубедить:

Какая-то запредельная сложность на ровном месте. Не понимаю, почему вся эта дичь живёт годами и не меняется, хотя шаринг — главная польза Гугль-дока. (И это мы ещё в Advanced не заходили.)

В американском мышлении концептуальное пространство элементов для сна на кровати нарезано как-то совершенно не так, как в русском. Казалось бы, что может быть очевиднее пододеяльника, простыни и одеяла.

Но, во-первых, большинство пододеяльников в США - плацкартного типа, т.е. без дырки. Наверно, из-за жары, чтобы не вынимать туда-сюда одеяло. Во-вторых, я думал, что одеяло - это blanket или quilt. Хотя я чуял подвох, потому что интервики переводит quilt как "стёганое полотно". В итоге, к своему удивлению, вчера я купил comforter. А не duvet и не cover.

Разницу между sheets и linens я могу запомнить так же, как между halibut и sturgeon (не могу). И только pillows don't really let me down. Хотя порой в отелях и на эирбнб на одного человека приходится по три штуки разных видов (зачем?).

Короче чувак по ссылке выше делал электронику шесть лет, задолбался тратить своё бабло. Фандрайзить на электронику не получается. Он объездил в Китае 150 заводов, шарит, кто и где как что производит.

Сейчас свитчится в проект с потенциальной большой прибылью, чтобы стать финансово независимым. Его идея: соединить криптомайнинг и каннабис-тех, чтобы в северных штатах на месторождениях газа майнить в контейнерах крипту, а на получающемся тепле растить бошки. По закону сейчас вроде бы нельзя гонять ТГК через границы штатов, поэтому в каждом штате нужно строить своё производство.

Чувака я нашёл в Каучсёрфинге как-то на полном рандоме.

Лишь в твоём рту
Я хочу закончить

(Энрико Иглесиас)