С 2004 года День знаний для меня стал праздником с привкусом горечи.
Почему?
Потому что пятнадцать лет назад произошла трагедия в Беслане...
Так вышло, что я был в Беслане почти сразу после теракта. С ветеранами афгана и двух чеченских компаний. Ребятами из легендарной 9-й роты Востротинского полка ВДВ. Из 46 ОБрОН. Из Витязя...
Зашли с цветами в разгромленный спортзал.
И застыли.
Так и стояли. Долго. Забыв о том, что собирались возлагать цветы.
Я заметил в глазах ребят одновременно и гнев, и сострадание... И боль...
Возложили цветы и молча поехали на кладбище. У многих могил на коленях молились старики...
Никогда не забуду эту жуткую картину. Когда пожилые родители каждый день приходили на кладбище и на коленях просили прощения у погибших детей и внуков.
Заехали в безмолвный город, пропитанный недавней трагедией. Мужчины там были суровы и молчаливы. А женщины носили чёрные платки...
Когда летели обратно в Москву, то всю дорогу молчали...
Съездили на Николо-Архангельском кладбище, где были похоронены «вымпела» и «альфовцы», погибшие 3 сентября в школе. Помянули ребят.
А через десять лет в 2014 году начались события на Донбассе.
Я не смог остаться в стороне и поехал.
Своими глазами увидел страдания Донбасса.
Был ранен. Украинская военщина накрыли «градами» село, куда я привёз гуманитарку.
Чудом выжил.
Когда чуток оправился, то поехал снова. В Дебальцево. Сразу после его освобождения.
Встретился с главой города. Переговорили. Я не планировал оставаться надолго. Но после увиденного и услышанного, пересмотрел решение.
Меня провезли по городу. Я увидел десятки разрушенных домов, сожженный Дом культуры. В школе №6, имени Героя Советского Союза, знаменитого снайпера Николая Ильина, "ураганом" разворотило два этажа.
Когда зашёл внутрь, то сразу вспомнился Беслан и те чувства, которые я тогда испытал.
Потом меня привезли в детский сад. В нем "град" пробил два этажа.
Там мне устроили встречу, на которую собралось несколько десятков детей. В конце задал вопрос: "Ребята! Поднимите руки, кто был под обстрелами?"
После того, как вверх взмыл лес рук, я понял, что уже не имею морального права уехать из этого израненного города.
Так сложилось, что я ничем не смог помочь детям Беслана.
Но зато в моих силах было помочь детям Дебальцево...
И помогал...
И сейчас, подводя счет потерях, я не жалею о принятом тогда решении остаться.
Обе трагедии я всегда воспринимал как личное горе. И пропустил через себя.
Как мужчина. Как учитель. Как отец...