Читаю заметки о царствовании Александра III. Всё больше укрепляюсь в мнении, что это лучший из Романовых. Внутренний мир, бурное развитие экономики, науки и культуры, трезвая внешняя политика.
Особо интересен этот период с точки зрения межнациональных отношений, великорусского этноцентризма, ассимиляции и русификации окраин Империи.
Надо держать в уме два факта.
Во-первых, в конце XIX века великорусская деревня переживала демографический бум. За годы правления Александра III население России (без учёта Финляндии) увеличилось на 23 миллиона человек и составило около 120 миллионов.
Во-вторых, это эпоха Чайковского и Достоевского, время расцвета национальной культуры. Тогда она была привлекательной, держала высокую планку и часто превосходила лучшие западные образцы.
Идеальное время для обрусения инородцев.
Именно такая политика и велась, в первую очередь на западном направлении.
Сосредоточились имперские власти на самой влиятельной и статусной группе — немцах. Конкретно — колонистах и балтийском дворянстве. Привилегии уничтожали, переходить в православие стимулировали. Этот же процесс касался латышей, эстонцев, украинцев-униатов, народов Приуралья и Сибири. Всюду национальные окраины встраивали в общеимперскую систему, переводили обучение и делопроизводство на русский язык. В этом смысле сильнее всего проехались по Польше. Ввели русский язык, упразднили Польский банк, назначили русских чиновников.
Нельзя сказать, что национальная политика Александра III оказалась провальной. 700 тысяч инородцев перешли в православие. Русский язык изучили миллионы нерусских. Государство стало более унифицированным и лёгким в управлении.
Тем не менее ассимиляторский потенциал русского народа и культуры оказался ограничен. Невзирая на то, что политика Александра III настойчиво проводилась до мятежей 1905 года, а во многом и до февраля 1917-го, процесс русификации так и не увенчался успехом. Овладение русским языком не помешало прибалтам стать источником кадров и электоральной базой для большевиков. Русификация Малороссии не помешала образованию УНР и УСССР. Русские чиновники, язык и культура не оказались для Польши и Финляндии препятствием для обретения независимости.
Разумеется, были и успешные кейсы. В первую очередь это касается Среднего Повольжья и Приуралья. Во многом успешной была русификация немцев. В Гражданскую войну германский элемент повёл себя патриотически. Другой вопрос, насколько русификация стала в этом смысле значимым фактором. К примеру барон Унгерн при том, что официально из лютеранства не выходил и считал себя немцем, оказался единственным крупным белым вождём-монархистом.
Ещё раз подчеркну. Это была эпоха демографического роста русского этнического ядра и превосходства русской культуры над мировыми аналогами, про местечковые и говорить смешно.
Эта ограниченность ассимиляторского потенциала на пике витальной мощи нации должна стать русским наукой. Сейчас у русских, чтобы переварить национальные окраины и растущие мигрантские диаспоры, таких возможностей нет и близко.
Это не означает, что ассимиляция и тем более бытовая интеграция невозможны в принципе. Это значит, что их возможности крайне малы. И политику государственную в отношении иностранцев и коренных меньшинств нужно выстраивать с учётом этого фактора.
Иллюстрация: «Иллюминация Москвы в 1883 г. по случаю коронации Александра III», художник — Константин Маковский.
