​​«Это – большая медведица, а это – малая. Видишь, большой ковш – и чуть поменьше». Мама выводит рукой в небе контуры самых известных созвездий. Мы сидим на лавке у подъезда, а у ног трётся кошка с мужским именем Персик: её так нарекли котёнком, когда «Да вроде мальчик». Оказалось, девочка. Мама совсем молодая – и в саду я говорю, что мою маму зовут «мама Света». Почему-то не имя отдельно, а только в такой связке, будто у меня мам этих – целая куча. У меня масса проблем: сегодня в киндере попалась игрушка, которая у меня уже есть. В сад теперь ходим только два дня – а так хочется почаще.

«Это – большая медведица, а это – малая». Мы с Олегом, другом из соседнего дома, сидим на лавке у моего подъезда – он помладше, и я показываю ему рукой на самые известные созвездия. У меня на шее висит ключ, чтобы не потерял. Уже стемнело – и можно гулять только у подъезда, «чтобы я тебя из окна видела». У меня масса проблем: у велосипеда колесо встало восьмёркой – а дедушка Ваня не смог его починить, я завалил контрольную по математике, любимый мультфильм перенесли на неудобное время, а видак сломался и жуёт кассеты то и дело.

«Слышь, смотри: вон, большая медведица висит! А где малая?». Мы с Олегом, другом из соседнего дома, сидим на лавке у моего подъезда. Мы пускаем в небо струи сигаретного дыма – и если кто-то из соседей увидит, нам хана. Но взрослые ж. Уже стемнело – но гулять можно сколько захочешь. У меня масса проблем: нет денег на билет Короля и Шута, Светка из параллельного класса не отвечает в «аське», а ещё я, кажется, завалил экзамен по алгебре.

Я сижу на лавке у своего подъезда.
Над головой моей светит ковш Большой медведицы – и ковшик поменьше Малой: «Смотри-ка, - говорят, – какую ты бородищу отпустил. Помним тебя совсем малым. Хорошо, что приехал – а то нас в Москве-то и не видно».

Мама уже спит, а Олега я видел в последний раз два года назад. Тогда мы сказали друг другу: «Давай соберёмся через месяц – а то что мы!». С тех пор это «соберёмся через месяц» стало самым популярным сообщением друг другу. У меня огромное количество ключей – и я больше не ношу их на шее. Я покупаю киндеры только жене Лере, на работу я хожу ровно пять дней в неделю. Видеомагнитофон больше не жуёт кассеты – потому что и кассет больше нет. Мне больше не нужны деньги на билет Короля и Шута, я не помню ника Светки в «аське» (и, кажется, своего тоже). И тот экзамен по алгебре я всё-таки сдал – хоть и на три.

Но я смотрю на небо: это – большая медведица, а это – малая. Большой ковш – и чуть поменьше. Однажды я, как мама, буду выводить рукой контуры самых известных созвездий для кого-то: кого-то в смешной кепке и первыми молочными зубами.

И он, этот кто-то – тоже сделает так однажды.

А велосипеда у меня больше нет – и дедушки Вани тоже.
Уже 7 лет.

Сердка, Псковская область
Фото: Вера Беляева

Наткнулся на историю о знакомой всем песне "2000 баксов за сигарету".

https://youtu.be/tnTzJQLmPrg

Никогда не думал, что за ней стоит такая жуткая история.

TRIGUNUI на Пикабу написал:

"Песня про столкновение самолетов в 2002. 69 человек. Диспетчер, отошедший покурить, оплатил штраф в 2000 за уничтожение двух самолетов. Все произошло за 200 минут до рассвета. 20 секунд - время для реагирования пилотов. Позже диспетчера убили родственники погибших. Никакой лирики".

Вот, что про эту историю пишут в Википедии

А я напевал так легко.

Армавир
Фото: Toreno Werty

​​Я как-то уже рассказывал про Солнцекараул или Петров день.

Праздник весьма странный – и подобных я не встречал. Говорят, о нём слышали только в Орловской и Тульской областях, да и там стали забывать.

Суть праздника такая: в ночь с 11 на 12 июля молодёжь, ребятня и даже люди постарше пакостят. Закрашивают людям окна на первом этаже, кидают в окна пакеты с водой, устраивают паутину из верёвки на перилах в подъезде, обматывают машины туалетной бумагой – и всяко разно бедокурят. Недалеко от Мценска деревня есть – там завсегда каждый год переворачивают остановку. Пока я жил во Мценске, в эту ночь усиливали патрули по городу, потому что пакостников – пруд пруди.

Говорят, Солнцекараулом его стали звать потому, что у наших пращуров по ночам уводили скотину – и нужно было её до солнца караулить от хищения.
Я в детстве тоже в этих увеселительных мероприятиях принимал участие – но потом выдурился и праздник игнорировал.

Пошли мы как-то с Лерой лет пять назад гулять по вечернему Мценску. Сели на лавку неподалёку от одной из школ – сидим, значит, видео на телефоне смотрим. Подходят к нам три сотрудника тогда уже полиции. Светят в лица фонарём, как в лучших фильмах про американских копов.

– Ваши документики!
– А в чём дело, товарищ полицейский?
– Вы зачем окно разбили?
– Какое окно?
– Вы нас за дураков не держите! Дружки ваши окно разбили – и удрали. А вы, небось, не успели! Придумали себе этот Солнцекараул, а нам потом ищи этих дебилов! Паспорта достаём, говорю!

Потом мы долго объясняли сотрудникам правоохранительных органов, что окно мы никак разбить не могли и намерения такого не имели. И что, разбей мы в действительности окно, мы бы не сидели преспокойненько рядом с местом преступления, а тоже бы удрали в кусты. Отпустили вроде, но прищуривались минут 20, на нас глядя.

Проходит три года.

Плещусь я в ванной – а я очень с пеной люблю. Пены – до потолка! Со мною жёлтая утка, музыка, красота. Стучится в ванную Лера. Открываю дверь: залетает с глазами широкими, словно блюдца.

«Артур, – говорит, срочно вылезай, к тебе полицейский пришёл!».

Я уже стал прикидывать, за какой такой проступок меня, добропорядочного парня, собираются заластать, и не стало ли какое-нибудь чтение Радищева преступлением, и не нажаловался ли сосед, что я прослушивал намедни одну известную композицию группы «Красное дерево».

Выхожу распаренный, красный, как томат.

– Артур Батькович? Проходите!
Он, получается, сел на моей кухне – и зовёт меня, как в кабинет. А сам смотрит на фотографии на стене: Лера там с подругами.

– Чё, есть подружки свободные?

Я уж подумал, что вот он себе устроил такой тиндер – и подбирает так по-особенному жену. Пока он, наконец, не подошёл к ключевому вопросу:

«Ну и зачем вы, Артур Батькович, окно разбили три года назад в такой-то школе города Мценска?».

Я и стал рассказывать: «Есть у нас праздник, называют Солнцекараулом, все пакостят, всё колотят да бьют».

– Это праздник такой?
– Да!
– Дебилы вы там все в этом Мценске, что ли?

Занавес.

По окну я, оказывается, был вписан каким-то свидетелем, и дело нужно было закрыть за истечением каких-то сроков.

А участковый ушёл, номер свой оставил: «Звоните, – говорит, – если чего. А вот эта симпатичная. Замужем? Жалко».

Так Солнцекараул догнал меня даже в Москве.

А ты, мой читатель, знаешь про такой праздник?

🌪 – знаю, праздновал!
🌓 – знаю, но участия не принимал.
🌚 – впервые слышу!

Санкт-Петербург
Фото: Дима Славин

Вот вы думаете, а где Артур.
А Артур шорты к морю покупает!
Ребята, я еду на море!
Не собирался, а еду!
Радуюсь и прыгаю, как глупенький!

Сокол
Фото: Sasha Che

​​С верой в светлое будущее смотрю я вперёд, но вынужден констатировать, что золотое время позади – и вот почему.

Мы все стали взрослыми, научились оплачивать квитанции, можем купить себе сразу три стаканчика мороженого, варим что-то в мультиварках и возим машину на ТО. Знаем, как пользоваться Госуслугами, не кривимся, когда пьём лекарства – и никто нам не толчёт таблеточку и не смешивает её с сахаром.

И всё бы ничего – но посмотрите на наши рингтоны. Набор скучных «дзынь» на все лады – и стандартные мелодии, которые с момента покупки нового, но очень похожего на прежний смартфона ни разу и не менялись.

Ты помнишь, мой читатель, как много твой рингтон говорил о тебе?

Это было время, когда сотни, тысячи лет прогресса пришли к своему пику – телефон помещается в карман и умеет проигрывать мелодии в формате wav и mp3.

Во-первых, мы заморачивались: на каждый контакт – свой рингтон! «Это я, твоя мама звоню!» и «Ё-моё, мама звОнит!», «Папочка любимый никогда не кричит», «Оба-на, сестра звонит» – для родных. «Это тебе звонит твоя лучшая подруга» голосом Карлсона у девочек.

«Здарова, бандиты» – для корешей. И следом обязательно музыка из бригады или бумера, потому что вы почти что держите район и уже два раза ходили на разборки со старшаками. У вас там даже есть бандитские прозвища, и есть даже свой Белый. Правда, потому что он альбинос, но солидности это не убавляет.

А все музыкальные рейтинги России можно было составлять по нехитрой и небольшой выборке мелодий звонка. «В жизни так бывает», «На сердце боль, взгляд смотрит в небо, ждёт ответа» – у сентиментальных, «Бумер» – у пацанов, все рингтоны со словом Kazantip – у самых продвинутых любителей электронной музыки. Крейзи фрог, ворвавшийся в топ в самых разных модификациях – почти у всех. «Тын-дын» – у любителей приколов.

Для SMS – отдельная куча смешных и не очень рингтонов. Даже не могу представить, чтобы сейчас кто-то рискнул такое затеять:

«На твой телефон пришло новое сообщение – посмотри, вдруг там что-то важное» – томным голосом говорила женщина.

А будил нас писклявый голос: «Вставай, засранец, подъём!».

Но даже это всё – ничто в сравнении с объёмом шуток и приколов, которые не выполняли активной миссии звонка. Они лежали в памяти телефона, как бомба замедленного действия, и взрывались в самый подходящий момент. Вот-вот – и кто-то в толпе активирует «Систему поиска пидорасов», включит длинную нарезку с женскими именами и оскорблениями в рифму: «Девочки, простите. Алёна – живёт говёно» – и женскую ответочку «Мальчики, простите. Данил – ленивый гамадрил». «Какали козы, какали» про дефицит молока в деревне Пиздюково и «Есть у меня один маленький апельсин» про расстройство кишечника вследствие отравления.

Или, завидев в толпе Ваньку-Пельменя, врубит «Эй, толстый» на мотив Cant touch this, прислонив руку к динамику лодочкой – чтобы погромче.

Давай, мой читатель, в честь развесёлой пятницы повспоминаем, что там хранил в памяти твой сони эриксон, нокия и моторола. Делись в комментариях, что там у тебя стояло на звонке в далёкие годы.

Мой мир и моё спокойствие всегда держались на трёх китах: на музыке, на любви к морю и любви.

Я сижу на галечном берегу Чёрного моря в крошечном посёлке Солнечногорское. В моих наушниках играет "На недельку до второго я уеду в Комарово". На экране моего смартфона - канал Кати @long_distance_love.

Катя пишет - и это очень хорошая новость, мой читатель. Пишет о том, как это - любить человека, с которым вас разделяют тысячи километров. Я по себе знаю, что выворачивать душу в текстах очень тяжело - но часто необходимо. Кате знакома эта история: прочти, мой читатель, любой из её постов и ты всё поймёшь. Настоящая, большая и красивая человеческая душа - в добрых текстах и живых чувствах.

А ещё Катя думающая - и в своих текстах часто поднимает важные темы. Вот здесь - о проблеме домашнего и не только насилия. Рекомендую прочесть.

Читать Катю - это не просто "подписаться на канал о любви на расстоянии". Это волшебство дружбы с человеком, которого ты никогда не видел.

Подписывайся и дружи с хорошим человеком, мой читатель: @long_distance_love

#friends

​​Я, конечно, пропадал, но по какому ж прекрасному поводу.

Бывал на морях, ел кукурузу сладкую варёную, шашлык всяческий и чебурек ассорти (это когда мясо, сыр и помидоры).

Плавал на белом надувном лебеде и катался на банане-аллигаторе.

Покорял волны, не доедал арбузы, покупал светящийся шар и выиграл мыльные пузыри.

Вернулся теперь.
Если ты, мой читатель, тоже в отпуске, тыкни кнопку! Порадуюсь за нас всех!

Напрашиваюсь на поздравления, держу в руках шар с героями мультфильма "Барбоскины" и пытаюсь вспомнить, откуда я знаю это название вообще.

с. Северное, Костромская область
Фото: Олег Бейкун

​​У меня уже начал сходить загар, но явен ещё след от пляжных сланцев – он ещё долго будет напоминать о том, как грело меня южное солнце снаружи, а коньяк «Коктебель» – внутри.

И то ли осенняя погода в Москве меня расколбасила, то ли отдых повлиял – а стал я ходить по дому с нездоровым желанием очистить пространство. Лера говорит, что это полезно для новой энергии, а я говорю, что мне уже некуда одежду складывать да кроссовки притулить. Сошлись.

Я хотел было всё повыкидывать, а потом прикинул, что все эти вещи вообще-то можно обменять на небольшие, но деньги. Так отличное, казалось бы, начинание превратилось в болезнь какую-то. Я стал ходить по дому, приглядываясь к вещам – и такой ОПА А ЭТО МОЖНО ПРОДАТЬ НА АВИТО. С молотка уходило всё: старые рации, рюкзаки, кроссовки, книги, какие-то Лерины ампулы для волос, поводки и игрушки для собаки, которую я так и не решился завести. Был раскопан из-под одежды и сумок даже велотренажёр – уехал служить вешалкой в чей-то ещё дом. Покушался даже продать женильный костюм, но Лера воспротивилась, мол, в нём ещё на выпускной ребёнка идти, побойся бога.
Вырученные деньги я купюра к купюре складывал в легендарный кошелёк с Данилой Багровым и фразой про силу и брата – и в каждое его новое пополнение всё дотошно пересчитывал.

«Вот она – взрослость» - думал я. «Вот оно – осознанной потребление. Освобождаю пространство от обрыдлого хлама, не дающего пространства для новой позитивной энергии!».

Потом встала другая проблема: куда потратить накопленные 4300 рублей. «Как взрослому, мне дОлжно инвестировать. Недвижимость, бизнес, ценные бумаги, валюта в конце концов» – подумал я.

УГАДАЙТЕ У КОГО НОВЫЕ БОКСЁРКИ И ИГРУШКА ДЖОРДЖ ИЗ СВИНКИ ПЕППЫ

Мальчик Артур, 27 лет

Ростов-на-Дону
Фото: Дмитрий Иванченко

​​Когда-то я рассказывал, что каждый год езжу в Крым в одно и то же место: в маленький посёлок Солнечногорское между Алуштой и Судаком.
Говорят, нужно обязательно посещать новые места, чтобы не стать скучным занудой, чтобы образовывались новые нейронные связи и вообще.

Но каждое лето я сажусь в машину, закидываю в багажник шорты и две футболки и две Лериных сумки (сумищи) – и еду в одно и то же место.

Чтобы купить вино у той же бабули на повороте на Вишнёвую улицу, чтобы остановиться в той же малюсенькой комнате, чтобы на уличном столе резать арбуз, купленный всё на том же рынке. Чтобы вечером укатить в Алушту и гулять по набережной, чтобы купить обязательно шар и светящиеся рога, чтобы пойти в то же кафе «Южная ночь» – и есть там вкуснейший шашлык, сидя на пластиковом стуле – и смотреть вдаль, и видеть, как в темноте исчезает горизонт и море сливается с небом.

Каждый год я встречаюсь в Солнечногорском с таксистом Мишей и его женой Светой. Миша рано утром повязывает бандану и уходит в горы за лавандой – или просыпается ещё раньше и отправляется на рыбалку. А вечером мы часто идём на пляж все вчетвером – пьём вино и говорим.

– Вот, знаешь, Артур, вот сидим мы сейчас здесь – на пляже, на берегу моря. Ветер тёплый, звёзд полно, да? Кажется уже чем-то обычным. Зато как здорово об этом зимой вспоминать. Ты обязательно вспомни зимой или когда грустно будет – говорю тебе, станет теплее и на душе полегче. Ты, Артур, обязательно этот миг запомни.

А волны шумят – туда-сюда. И звёзды действительно светили очень ярко.

Миша умер – и в этом году мы не встретились.
Не старый, здоровый – и звонил мне за пару месяцев, сверяли даты. «Ты будешь? Светка билеты купила на двадцать восьмое, едем железно».
Я покупал вино у той же бабули на повороте на Вишнёвую улицу, остановился в той же малюсенькой комнате, ел арбуз, купленный на рынке. Съездил в Алушту и ходил в «Южную ночь». Шашлык был по-прежнему вкусным, а стул – пластиковым.

Я случайно ловил на пляже глазами банданы – и каждый раз казалось, что это он, Мишка, ходил за лимонадом – и вот идёт назад. И каждый раз напоминал себе, что Миша умер, и здесь его быть не может.

Я отчётливо почувствовал, как постоянство рухнуло – ушло с человеком, которого я видел всего семь дней в году – несколько лет подряд.

Я сидел один на пляже – и смотрел на море. Оно шумело – туда-сюда. Я смотрел на море – и запоминал. Шум волны, звёзды, летние хиты, звучащие из прибрежных кафе, прохладу бутылки светлого пива и звук булькнувшего в воду камня. Я собирал это всё в копилку, чтобы обязательно вспомнить зимой или когда грустно будет.

И звёзды светили очень ярко.

Я всё запомнил, Миш.

Человеку, которого я знал несколько лет – пусть и семь дней в году.