
Голикова рассказывает по ящику, что не хватает чуть более 700 млрд рублей, чтобы перешагнуть черту прожиточного минимума.
«Мы приблизительно понимаем, как закрывать эти проблемы, и сейчас нацелены на принятие определенных решений, которые позволят нашим семьям из бедности выходить, пусть не быстрыми темпами, но все-таки выйти», – говорит вице-премьер.
«Не быстрыми темпами» – это когда нынешние дети вырастут и начнут зарабатывать сами?
«Приблизительно знаем», «определенные решения» – конкретика из уст вице-премьера вылетает только тогда, когда она озвучивает удручающую статистику бедности.
Даже по данным Росстата численность россиян с доходами ниже прожиточного минимума во II квартале 2020 года выросла на 1,3 млн,. Уровень официальной бедности вырос до 13,5%, при этом, по данным разных опросов нищей себя считает треть страны.
О том, что у бедности в России детское лицо, мы писали и до кризиса. Уже тогда показатели были шокирующими. Каждый четвертый ребенок в России жил в семье с доходом ниже прожиточного минимума, в многодетных семьях бедствуют больше половины (52,2%) детей.
Как однажды отметил один из наших читателей, самое страшное для детей в нищей семье— это не отсутствие нормальной разнообразной еды или одежды, а то, что у них нет общения с родителями, которые все время заняты попытками свести концы с концами.
«Эффективность» адресной помощи оказалась на таком уровне, что в 2014-2018 годах 20% малоимущих семей вообще не получали никаких социальных выплат, а оставшиеся 80% получали только 22–26% от всего объема социальных выплат от государства.
Так что Голиковой и ее команде предлагаем идею для нового статистического исследования: сколько в стране молодых мам, отдающих младенцев в ясли с двухмесячного возраста, чтобы поскорее выйти на подработку?