О ЦАРЯХ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ НЕ НА СВОЁМ МЕСТЕ И О ПО-НАСТОЯЩЕМУ ВАЖНЫХ ВЕЩАХ
Новости иногда создают ощущение, что у нас на глазах происходит что-то невероятно важное, ценное и имеющее отношение ко всем нам. Чаще всего это иллюзия — имена стираются из памяти, события, в лучшем случае, оседают на страницах учебников истории и академических трудов, газеты желтеют и привлекают лишь исследователей спустя долгие годы. А важные вещи происходят где-то совсем не там — и они-то и остаются в вечности.
4 декабря 1904 года в газете «New York Tribune» (со временем она объединилась с газетой The New York Herald — так появилось знаменитое издание The New York Herald Tribune, которое выходило до середины 1960-х годов) вышла статья Уильяма Стеда, посвященная Николаю II. Я вот на днях выкладывал текст 1915 года про невероятно богатого русского царя; я, конечно, иронизировал, сравнивая ту статья американского анонима с расследованием Навального о дворце — меня, скорее, позабавило, что сама схема подобного рассказа за 100 лет не претерпела никаких изменений. Понятно, что та статья — это, скорее, голос коллективных американских изоляционистов, не желавших участия США в европейских баталиях. Но вот текст Стеда — это совсем другая история.
Уильям Стед — это звезда британской журналистики викторианских времён; во многом, он основал ту журналистику, которую мы знаем сегодня. Его блестящие тексты, а также журналистские расследования (он отчасти считается создателем этого жанра) меняли британские законы — чего стоит его расследование детской проституции в Лондоне, которое привело к повышению возраста согласия в империи до 16 лет. Стэд был радикальным либералом, противником зверств и репрессий, и использовал журналистику как инструмент в политической борьбе. Борясь с торговлей детьми он пошел на опасный эксперимент — сам купил девочку, написал об этом текст и пошёл за это под суд.
Стэд встречался и с Александром III, и с Николаем II, не раз посещал Россию. Его текст о Николае — это сочувственный рассказ о трагической фигуре. Последний русский царь по Стэду — это «коронованный Гамлет», образованный и просвещённый человек, стоящий во главе бесчеловечной системе. Стэд критикует его за русификацию Финляндии и пытается объяснить англичанам, что его действия в Русско-японской войне — оправданы. Приведу несколько отрывков — а
целиком статью можно прочитать по ссылке; я специально перевёл её на русский.
«Этот современный человек, полный доброго сострадания, позволил волочить себя по унылой дороге репрессий и регресса. Если бы в нем была демоническая энергия Петра Великого или даже непоколебимая храбрость Микадо, он, возможно, предотвратил бы самую страшную беду, которая может его настигнуть. Но он не таков. Его врожденная скромность и болезненное чувство того, что он совершенно не в своей тарелке, что он не находится в гармонии с той системой, которой управляет, удерживали его от шагов, которые подсказывала его собственная натура. Это прискорбно.
В общем, предоставляю вам возможность самим решить, что это за статья и что подталкивало Стэда её написать. А я хочу в конце сказать немного о другом.
В те дни, когда в нью-йоркской газете выходит текст Стэда, в России разворачивается политический скандал. Министр внутренних дел Святополк-Мирский предлагает Николаю проект прото-конституции (проект отвергается при участии Победоносцева), жена министра в дневнике записывает, что если царь продолжит отказывать, то необходимо думать о перевороте. Знакомая Победоносцева, жена генерала Богдановича, пишет в своих записках, что Победоносцев сильно постарел и боится покушения на себя. В Мариинском театре репетируют «Руслана и Людмилу» — Петипа ругается на качество постановки. На Дальнем Востоке продолжается осада Порт-Артура.
Мир бурлит. Но важнейшее событие тех дней происходит не в столицах, да и не на фронтах. В своем тульском поместье граф Лев Николаевич Толстой начинает писать о зелёной палочке — том самом предмете, на котором был вырезан секрет всеобщего счастья.
