​​Благодаря И. С. Баху мы знаем, что такое вечность, и то, что бессмертие существует. Сегодня день памяти великого композитора. 269 лет с того дня, как И. С. Бах покинул бренную Землю.

Что-то давно мы не делали плейлисты. Исправляемся. Эта подборка унесет вас из этого мира. Музыку мы собрали разную. Часть мелодий тоскливо смотрит на ночное небо с надеждой, утешением и созерцанием. Другая половина – носит характер научной фантастики, и отражает волнения и страхи человечества перед лицом бесконечного и необъятного космоса. #Подборка

​​Хочу вновь обратить ваше внимание на современную академическую музыку. Послушайте небольшую симфоническую зарисовку молодого американского композитора Мейсона Бейтса — «Mothership». Она придется по нраву ценителям сложной электронной музыки. Особенность произведения в музыкальной игре с ритмами современного танца. Если раньше композиторы обыгрывали народные танцы — мазурки, вальсы, польки, — здесь автор аналогичным образом интерпретирует уже современные — хаус, джаз-модерн и джампстайл. Все это звучит современно и актуально.

Какого-то глубокого содержания в музыке я не вижу, но технически сделано интересно. Учитывая «космическую» тему произведения, то в некоторых местах оно напоминает управление космическим кораблем с его многочисленными механизмами, которые гармонично взаимодействуют друг с другом. А вот человека и его личности, на мой взгляд, тут нет. Кстати этот же композитор написал оперу про Стива Джобса, которая была посвящена не сколько персоне, сколько нулям и единицам. Такая концепция чувствуется и в Motherhip, где сложные технические устройства существуют сами по себе. Человек им просто не нужен. #Бейтс

​​Нашел я тут пластинку с двумя записями – Вторым фортепианным концертом Прокофьева и Первым фортепианным Чайковского. Как только последняя нота советского модерниста закончила свой музыкальный марш, включилась запись Чайковского... И на душе сразу стало легко. В очередной раз я пришел к выводу, что романтизм – лучшая страница музыкального развития. К счастью, мы уже публиковали Петра Ильича, поэтому вам предлагаем погрузиться в мятежную антиромантическую суть натуры молодого Прокофьева и послушать его Второй концерт.

В первой части чувствуется как романтическая структура произведения просто выбивается модернистскими конструкциями. Так композитор рушит старую школу, вступает с ней в конфронтацию. «Поющее» фортепиано, принятое в традициях Шопена, Листа, Чайковского, – Прокофьев выбрасывает в окно. Жесткие удары по клавишам будто затаптывают консервативные течения в музыке. Автор утверждает фортепиано как ударный, а не поющий инструмент.

С партитурой концерта произошла интересна история. Написана она была в 1913 году, а в 1918-м, во время гастролей композитора в США, жильцы в его петроградской квартире использовали нотные записи в качестве растопки. Так первоначальная редакция была утеряна, но это не помешало Прокофьеву в 1923-м году реконструировать опус. По данным автобиографии автора, «углы» концерта были сглажены, развитие стало немного сложнее, а форма обрела изящность – менее «квадратную». Вероятно, сочинение стало более зрелым и потеряло юношеский нахрап. Сегодня мы знаем этот концерт именно во второй редакции. #Прокофьев

​​Франсуа-Жозеф Госсек – один из самых значительных композиторов конца XVIII века. Он родоначальник французской симфонии и видный музыкальный деятель Великой французской революции, т. е. организатор массовых музыкальных мероприятий тех лет. Мы опубликуем одни из первых шести симфоний (соч. 4), которые, несомненно, оказали огромное влияние на развитие симфонической музыки в целом. Почему же Госсек не вошел в историю как великий симфонист? Думаю, связано это с возросшей популярностью симфоний Й. Гайдна, в том числе и в Париже, поэтому Госсек позднее просто потерял интерес к этому жанру. Большинство его работ на этом поприще написаны до 1780 года, а пик творческой деятельности Гайдна как раз пришелся на период 80–90-х годов XVIII века.

Послушайте Госсека – это чистый и искренний классицизм в своей совершенной форме. Такая музыка – свободы и любви – предвосхитила и вдохновила будущие революционные настроения. #Госсек

Составили новую подборку книг, которая поможет вам лучше понимать классическую музыку. Первую часть смотрите тут. Здесь мы сохраняем принцип ранжирования изданий — от простых книг, подходящий для «чайников», до серьезных научных исследований. Все книги можно скачать в удобном для вас формате. #Чтение

​​Не только Девятые симфонии являются Рубиконом для музыкантов, но и, начиная с Чайковского, – Шестые, за которыми уже закреплены темы сплетения со смертью. Такова и Шестая симфония Малера. Если Чайковский в своём опусе воплощал общий плач интеллигенции XIX века, то у Малера трагедия (не зря симфония названа Трагической) обретает общественный, – да черт с ним! – мировой характер. Неспроста первая часть начинается с трагического марша, который будто бы предрекает весь XX век. Этот фрагмент вызывает чувство дежавю. С первых аккордов мы узнаем музыку и Шостаковича, и Прокофьева, и Мясковского…

Симфонию Малер написал в 1904 году. Правда, впервые исполнена она была лишь в 1906 году. Все это происходило в благополучный период жизни композитора, который, увы, продлился не долго. Буквально на следующий год после премьеры у Малера от болезни умирает его четырёхлетняя дочь. Сложно не увидеть в этом ответа судьбы, вероятно, за связь с миром духов, который он воплотил в своём шедевре. Шестая симфония – это пророческое произведение, предсказывающее как личную трагедию автора, так и катастрофы двадцатого столетия. Его рефлексия на эти события, пускай заочная, отлично воплощена во второй части симфонии. Это мощнейшее анданте, – как скорбь за будущее, которое, конечно, великий художник Малер предчувствовал. Если Чайковский, затронув потусторонние темы в своей Шестой, накликал собственную смерть, то Малер предсказывает гибель целой эпохи.

С другой стороны, именно в анданте Малер находит возможность рассказать о своем горе, которое существует в его сущности, в природе, а не в каком-то конкретном внешнем проявлении. Музыка Малера это не описание внешнего мира, а внутренняя задумчивость, которую мы испытываем, когда погружаемся в собственное подсознание.

Финал симфонии, кажется, должен усмирить конфликты, подвести темы к свету, но музыка так и не выходит из минора. Преобладающая идея Шестой симфонии в том, что Земля – это «долина слез». В поздних работах Малер закрепится в этих мыслях и отстранится от мира темой песни Ф. Рюккерта «Я умер для людской суеты». Например, в финале Девятой симфонии ощущалось некое разрушение и разорение, она заканчивалась «концом музыки». Шестая же накрывает слушателя тьмой, но тьма эта не фатальная, она будто предлагающая нам убежище. Здесь отсутствуют агонические мотивы, нет разрушения и окончания. Скорее после финального аккорда ты чувствуешь себя еще живее чем раньше… #Малер

​​Чем отличается классическая музыка от популярной? Я думаю, что классика (в широком понимании слова) – это либо поиск, либо восхваление Бога. И не столько в религиозном контексте, сколько в философском. Сверхзадача популярной музыки – высказывание – социальное или личное. Произведение, которое мы публикуем сегодня – находится на границе этих двух умозаключений. Речь пойдет о современной оратории «Огонь в моем рту», американского композитора Джулии Вольф.

Это мощная работа, с сильной музыкальной составляющей, которая придется по душе и любителям популярной музыки, так как автор умело совмещает академические традиции с рок- и поп-мелодиями. Например, первая часть мне сильно напомнила композицию «O superman» Лори Андерсон. И в целом работа получилась даже не сколько музыкальной, сколько кинематографической, благодаря яркой динамике и конкретным образам. Отвлечение от абсолютной музыкальности, и все больший синтез звука с другими сферами искусства, будь то живопись, архитектура, кино – отличительная черта музыки XXI века.

«Огонь в моем рту» – это высказывание на тему американской трудовой истории. Речь здесь идет о пожаре 25 марта 1911 года на верхних этажах фабрики «Трайангл», когда погибло 146 рабочих, большая часть из которых женщины. Задействованный хор состоит тоже из 146 солисток. Их голос – это голос женской солидарности. Это боль от исторической несправедливости. Это протест против дискриминации и притеснения.

В произведении сплетены элементы из итальянской и идишской народной музыки, подчеркивающие мелодии Родины трудовых мигрантов. Рабочие-иммигранты не имели тогда никаких прав и никаких мер защиты. Это социальное пристрастие, в сегодняшней всепоглощающей политкорректности, выражает Вольф. Центральный фрагмент кантаты – «Протест» – посвящен Кларе Лемлих – правозащитнице рабочих, которая в одной из пламенных публичных речей произнесла фразу «У меня был огонь во рту», которая и стала названием оратории.

Произведение затрагивает актуальные и ставшие больными для современного общества темы. Из рефлексии композитора на исторические события своей страны, вырастает мощное социальное высказывание о дискриминации, правах, свободах и справедливости. Что это? Политическая мода, нашедшая воплощение даже в классической музыке или все-таки поиск правды, через осмысление боли и страдания? #Вольф

​​Почувствуйте глубину и масштаб моря. Величие, тайна и мощь океана запечатлены в звуке классических инструментов. Какие чувства могут вызвать музыкальные образы моря? Благоговение перед необузданной силой стихии. Одиночество в его необъятности. Страх от потусторонности его глубин. А главное – красота, иногда пугающая, но все равно вдохновляющая. Все это в сегодняшнем плейлисте, где собраны масштабные, величественные и глубокие произведения мировой классики. #Подборка

​​Увертюра «Гебриды, или Фингалова пещера» – прекрасный образец музыки романтизма и зрелой композиторской мысли Феликса Мендельсона. Что интересно, «Гебриды» не совсем типичное сочинение для лиричной натуры Мендельсона, так как оно наполнено каким-то нордическим, холодным и тревожным настроением, которое больше характерно, скажем, Сибелиусу или Вагнеру. Но в этом недружелюбном характере северного моря, у Мендельсона к финалу проявляются светлые мотивы успокоения и гармонии, которые уравновешивают конфликты и приводят слушателя к катарсису, т. е. душевному спасению. В других источниках же напротив финал рисуют как поглощение океаном человеческой сущности. В данном случае это традиционная для романтизма коллизия человека и судьбы, роковых сил, которые берут верх над смертностью, отчего едва слышимые мотивы первой темы тонут в мелодии бушующего океана. На мой же взгляд, у Мендельсона такой яркий финал больше героический, символизирующий, согласно традициям Моцарта и Бетховена, покорение моря человеком. В кульминации это не триумф рока, а победа человека. Именно поэтому динамичное окончание следует сразу после спокойной темы, т. е. уже после разрешения основного конфликта. #Мендельсон

​​​​​​Четвертая симфония Роберта Шумана. Одним только номером она может ввести вас в заблуждение, потому что на самом деле она вторая. Первоначальная редакция произведения была написана несколькими месяцами позже после премьеры Первой симфонии в 1841 г., но из-за новаторской структуры ре-минорной симфонии (2-й, т. е. 4-й) премьера прошла не так успешно, как хотелось бы. Позже, спустя 10 лет, Шуман перепишет оркестровку и опубликует сочинение уже под 4-м номером.

Сложность симфонии заключалась в том, что здесь все четыре части сплетены в единую драматургическую линию. Вся симфония, в некотором смысле, – это драматическое развитие первой части. Да, сейчас вы скажете: «А ч0 такого?», но для первой половины XIX века такое решение – новаторское, а посему и не совсем понятное современникам. Особенно, когда уже существовал симфонический эталон, казалось бы непоколебимый, в лице произведений Бетховена.

Оригинальная версия симфонии значительно короче, в основном потому, что при пересмотре работы Шуман добавил некоторые повторения первой и последней частей, переписал переходы от медленного введения в аллегро, а также между скерцо и финалом, используя основную тему первого фрагмента в качестве связующего мотива. Таким образом, произведение стало более связным с тематической точки зрения, и больше подходящим под традиции эпохи романтизма.

В этом наблюдаются как потери, так и выгоды. Возьмем, к примеру, начало финального фрагмента. В новой редакции вступление финала начинается с драматического вдоха, который предвещает яркую кульминацию. В оригинальной же версии, медленное введение плавно переходит в быструю основную тему. Благодаря пересмотру концепции, финал стал более ясным и логичным. С другой стороны, новая редакция потеряла ту радостную спонтанность, которая была в оригинале.

Это захватывающая работа. Все эти периферийные музыкальные связи придают симфонии загадочность какого-то пазла или изобразительных работ художника Эшера. Темы симфонии призваны разжечь волнение и оставить слушателя в состоянии сновидения, где все сплетается в единую, но не совсем понятную картину. Другой интересной особенностью я бы назвал постоянно вторгающиеся зловещие мотивы, прерывающиеся судорожными переходами в радостные темы. Музыка, скажем, не совсем психически стабильна, она биполярна, с регулярными перепадами, от волнительных настроений к безудержному ликованию. Возможно, здесь можно услышать проявление первых признаков расстройства личности самого Роберта Шумана.

Публикуем две редакции, 1841 и 1851 годов. #Шуман

​​В 2017 году прозвучала премьера Девятой симфонии («Линцская») молодого российского композитора и дирижера Антона Лубченко. А сейчас, впервые и эксклюзивно для вас, мы публикуем запись этого произведения. До сего момента в интернете симфония не размещалась.

Как сказал Владимир Федосеев, теперь у нас две «Линцские» симфонии, одна Моцарта, вторая – Антона Лубченко. Произведение очень интересное, так как в небольшой по продолжительности симфонии раскрыта связь основных музыкальных поколений, начиная от австрийских классиков, заканчивая русскими авангардистами – Шостаковичем и Прокофьевым.

По словам композитора, его «Линцская» посвящена австрийскому городу Линцу, но, на мой взгляд, работа гораздо глубже. Это не просто музыкальное воплощение города, – скорее авторская рефлексия на изменение музыкального языка. По настроению сочинение  меланхоличное, словно композитора не отпускает печаль об утраченном времени, о неком разрыве с традициями на которых воспитана классическая музыка. Большая часть выводов, по моему мнению, неутешительны. Особенно ярко это прослеживается в финале второй – самой красивой части произведения.

С другой стороны, здесь прослеживается не только преемственность музыкальных поколений, но и взгляд на российскую историю. Ведь «Линцская» Антона Лубченко – это по-настоящему русское произведение. С ее первых нот узнается Россия. Красивая, масштабная и противоречивая.

Каждая часть произведения предварена выдержками из дневника композитора, которые представляют некую программу симфонии. Эти записи можно прочесть здесь. Но я все-таки убежден, что они не раскрывают всего замысла симфонии. #Лубченко