Сэр Патрик Геддес, социолог, урбанист и ученик Чарльза Дарвина, после работы "Эволюция пола" написал книгу "Эволюция городов". Для конца XIX века это было нормальным явлением. Социологи Чикагской школы рассматривали эволюционную биологию не только как источник полезных метафор, но также считали, что у науки о городах с ней общий метод.
Дальше, как водится, что-то пошло не так и базовой наукой для урбанистики биология быть перестала, уступив место экономике, социологии социального, менеджменту и идеологии. Которые в своем идеальном смешении дают нам советское градостроительство.
Впрочем, западное городское планирование тоже стремилось и стремится до сих пор к этому идеалу. Но на разных этапах ему мешали и слава Богу продолжают мешать разного рода институты, вроде выборов, гражданского общества, прав человека.
Тут можно провести параллель с генной инженерией. Только в Китае, с его специфическим отношением к гражданам, проводятся эксперименты по клонированию человека. В странах с чуть более развитой этикой допускают медицински оправданные вторжения в геном плода. Но идея полностью искусственных людей остается табу.
В этом плане что хотел Гитлер от урбанистики Ле Корбюзье? Он хотел рационализировать город с помощью функционального зонирования. Принцип этой операции прост - мы создаем перечень функций, из которых состоит человеческая жизнедеятельность, убираем все лишнее, выделяем в городе участки чистых функций и вуаля! Получаем идеальный город, красивый и удобный.
Сейчас вроде бы никому идеи Ле Корбюзье не кажутся руководством к действию. Но это не так. Господствующая сейчас идеология "комфортной городской среды" строится на той же самой подмене понимания города. И методология комфортной городской среды - функциональное зонирование - остается точно такой же. Несколько сменился масштаб и объект приложения мысли, но логика прежняя.
Главной интеллектуальной ошибкой функционализма является подмена базового процесса города. В корне не верный ответ на вопрос о природе города. Функционалисты уверены, что главной идеей города является реализация жизненных потребностей человека. И тут мы попадаем в бесконечный цикл аутопоэтических повторений, потому как эти самые жизненные потребности городом и создаются.
Очевидно, что наука о городах, мыслящая категорией функционального зонирования может создать только ту городскую среду, которая была нужна позавчера. Ведь необходимо провести анализ, выделить функции, положить их на план. А на все это нужно время.
Почему американские социологи-неонатуралисты во главе с Колином Джеролмаком и немецкие социологии города обращаются за интеллектуальной опорой к Чикагской школе и в целом до-дюркгеймовской социологии? Ровно потому, что чувствуют тупиковость функционалистской урбанистики. А также понимают эвристический потенциал эволюционной урбанистики.
В чем он заключается? Эволюционная урбанистика сообщает нам, что город это такая штука, которая выросла у людей в процессе эволюции их главного адаптивного преимущества - способности к кооперации. Кооперация тем интересна, что по всем параметрам круче и выгодней кооперироваться с тем, кто от тебя отличается. Но не настолько отличается, чтобы тебя есть.
Из этого следует, что базовый процесс города это дифференциация. Город нужен, чтобы появлялись разные люди. Которые создают разные формы кооперации, которые обеспечивают устойчивость популяции в данном конкретном местообитании. Именно поэтому немецкие социологи города говорят о социологии конкретных городов. Конкретные формы кооперации очень варьируются от территории к территории.
Более устойчивы те города, которые создают условия дифференциации, поддерживают кооперацию и обладают непрерывностью эволюции форм кооперации. Это как раз история про институты и про то, почему в Америке не появилось советское градостроительство. Трансформация России в СССР, Гражданская война, депортации, эмиграция, репрессии, индустриализация вот это все прервало, ослабило и исказило предыдущие линии эволюции российских городов. А новые формы кооперации еще не появились. Что создало возможности для эксперимента.
