Активистка, попросившая «Новую» об анонимности:
— Кому надо, всё знали заранее. Фотозаготовку с баннером снимали 7 марта. Я знаю ту, кто редактировала фото. У меня нет информации ни о каких неизвестных плохих девушках, которые бы устраивали провокацию, якобы подставляя Леду Гарину, Сашу Орлову, Марину Тимофееву. Разговоры всегда шли с использованием местоимения «мы». Леда организовывала, Александра и Марина были в теме. Не могу судить, с какого момента они всё знали, но сразу после освобождения они обсуждали фейк с Ледой открыто.
Я за неделю до акции знала, что одна из фоток будет фейковой. Что «нужно заставить ФСО оправдываться». О какой подставе со стороны неизвестных людей может идти речь?
Леда говорила, что баннер честно рисовали, привезли в Москву и даже приносили к Красной площади. Не понимаю, с какой целью и зачем. Может быть, была какая-то альтернативная идея — не знаю. Но очевидно, что реально попасть в башню никто не рассчитывал. Снимать могли в Питере — возможно, речь о том, что баннер потом просто привезли в Москву.
Фото могла редактировать союзница Леды, Анастасия Вепрева (ее представили журналистам как координатора – Е.К.). Может быть, участвовал кто-то еще. Но она осознанно рассылала фейк.
Выйдя из ОВД, девушки радовались, что СМИ начали публиковать отредактированное фото и боялись, что кто-нибудь «расколет». Потом выяснилось, что, по крайней мере, двух участниц акции – Лену Тищенко и Наталью Тимофееву - привлекали «втемную», не сообщив им ничего. Меня после этого немножко накрыло, потому что я думала, все участницы были в курсе, раз согласились. Но теперь очевидно, что это не так.
Не уверена, что могу поддерживать такие методы. Это нарушает этику даже внутри активистского сообщества.
Елена Тищенко, участница акции:
— Я и Наташа Тимофеева ничего не знали. Но сейчас я знаю, что о фотошопе знали остальные. Мне не нравится, что меня вслепую использовали, если честно. Я не могу сказать, что я бы отказалась от участия, если знала. Но это «если бы да кабы». Меня использовали.
8-го я писала Леде, что всем интересно, как проникли на башню. Она пишет: «Если что, ты про башню ничего не знаешь». Я пишу: «Я и правда ничего не знаю». Это последний разговор наш был. Не знаю, хочу ли ее теперь о чем-то спрашивать.
* * *
НЕТ. СЛОВ.