В истории о том, как Навального сначала признали узником совести, а потом подумали, и решили, что обознались, Навальный все-таки просто так узник, а совесть, это про каких-то других, более достойных и порядочных людей, лично мне непонятен только один вопрос.
Очень простой вопрос. И при том совершенно непонятный. Такой вот раздражающий парадокс.
А суть вопроса такова: если тебя оклеветали, что же может быть проще, чем отречься от слов, которых ты никогда не говорил, и убеждений, которых никогда не имел?
Допустим, мне бы вдруг предъявили: «Станислав Владимирович, есть мнение что вы тайный сторонник политической практики красных кхмеров, что скажете?»
Да видал я их в белых тапках, кхмеров тех красных.
Если же тебя не оклеветали, и по стандартным мировой правозащиты твои слова и убеждения несовместимы с совестью, тогда ты либо объясняешь, что это все ошибки юности, а потом ты прозрел что люди делятся на хороших и на коррупционеров, а других отличий нет, их пропаганда специально выдумывает, чтобы общество разделять.
Либо не объясняешь.
А гордо извещаешь, что да - я правый этнический националист, анти-антифа и если для вас это проблема, то мне вас искренне жаль.
Но вместо одной из этих трёх элементарных ситуаций мы наблюдаем пустоту и тишину. Прерываемую разве нудными спорами, скатилась ли Amnesty, и если да, то насколько низко.
Но Amnesty никуда не скатывалось. Есть определённый стандарт. Человек ему либо соответствует, либо нет.
Если не соответствует, ему предоставляется возможность эти несоответствия опротестовать или исправить.
Если человек эту возможность отвергает - какие тогда претензии к Amnesty?
Любые вопросы в данной ситуации могут быть только к узнику.
Дядя Лёша, ты фашист? Если нет, чего молчишь? Если да, на что же обижаешься?
