В названии оперы "Жизнь за царя" современный человек по смыслу считывает неприятный пережиток, некое верноподданничество сверх меры. Даже будучи монархистом, отдавать жизнь за одного только царя, в отрыве от иных важных ценностей — Отечества или веры, например — попахивает чем-то нездоровым (если только ты не гвардеец, конечно, но и то).
Ноги у этого восприятия растут понятно откуда, оттуда же и вообще восприятие слова "царь" как явления для своего времени необходимого, но вообще чего-то стыдного и неприятного. "Царизм".
Есть пара-тройка легенд вокруг того, как придумывалось название оперы. В том числе, традиционная советская: "Царские чиновники настояли под угрозой". А на самом деле, Глинка хотел так и назвать "Иван Сусанин". И вот, советская власть эту справедливость вернула.
На самом деле, опера не могла идти под таким названием по одной простой причине: под этим названием уже шла другая опера на ту же самую тему. Вполне в духе своего времени: с длинными диалогами без музыки, с поляками, похожими на мольеровских турок, ну и так далее. Сюжет про Ивана Сусанина был в России и без оперы Глинки весьма популярен.
Советую провести такой эксперимент — задать своим знакомым (а то и самому себе) простой вопрос: вот, жизнь за царя — а за какого царя-то? О ком речь? Персонально? Большинство, понятно, ответит, что Михаила Романова. Только вот молодому боярину Михаилу Романову во время тех событий всего 16 лет.
"Боярин" слово тоже, в лучшем случае, комическое, бородатый дурак в высокой шапке. Чаще, однако, негативное. Феодалы, мракобесы, Петру I работать мешали. В романе Алексея Толстого бояре преют в шубах, пердят в них (буквально) и спорят, кому где сидеть.
Кому где сидеть, на самом деле, вопрос не такой бессмысленный, как может показаться нам, современникам ельцинского "Не так сели". Напомню, что король Артур прославился многими подвигами, но главной его заслугой было то, что он решил проблему "как сидеть". Но наивно полагать, конечно, что бояре занимались именно этим. И ещё дышали редькой, воняли и смеялись, оскалив плохие зубы, демонстрируя свою природную глупость и отсталость (а потом Пётр I из неведомой пустоты набрал немцев с алексашками, которые ему всё как надо спроворили). Бояре были нормальной феодальной аристократией своего времени, как надо образованными и вполне сведущими в государственных делах.
Когда Навальный хотел стать мэром Москвы, среди тех, кто шёл голосовать не за идею, а из расчёта на то, что им в этом городе надо как-то жить, было распространено следующее мнение: "Ну, выберем мы Навального мэром, и что? Кто с ним разговаривать-то станет?"
Это довольно житейское понимание, которое, однако, полностью соответствует реальному положению дел: для системы управления недостаточно просто декларации власти (что и показали истории с бесконечными лжедимитриями). Власть должны признавать — как среди неравных, так и среди равных. В феодальной Европе вопрос о том, кто на межгосударственном уровне является равным, понимался просто: это должно было быть лицо монаршей крови. Тогда с ним не стыдно заключать династические браки, договоры о войне и мире, решать религиозные вопросы, ну и вообще иметь дело как с равным. "Приидите и володейте" — это ведь не от беспомощности и покорности оборот (вне зависимости от того, был ли он вообще). Это, так сказать, призыв на государственную должность — понятно, с поправкой на специфику времени. Нельзя так просто взять и сказать — "Вот это наш царь, теперь он как ваши цари". А ты кто такой? Ху из мистер?
У меня лично огромные вопросы к тому, как описано Смутное время в популярной литературе, но я не специалист в этом вопросе и много рассуждать не хочу. Меня смущает бесконечное количество странных смертей, смущают длительные битвы, ограниченные географией нынешнего бульварного кольца, невероятный хоровод предательств, перебежчиков, самозванцев — да и вообще, много чего смущает. Но ведь смутное время потому и смутное — страна смутилась. Впала в смущение.
