8 марта и 23 февраля я старался не появляться в школе. Дело не только в том, что в эти праздники гендерной нормативности одноклассники и учителя травили меня с удвоенной силой.
Я был «педиком», а значит не «мужиком». Иногда меня называли и «бабой», но на неё-то я тоже не был похож. Это вносило еще больше неразберихи. Не «мужик» и не «баба», а кто тогда? Какой-то монстр.
Поэтому я попросту чувствовал себя лишним на этом заводе по производству бинарных идентичностей: настоящих мужчин и настоящих женщин. Наверное, еще тогда мне хотелось однажды проснуться в обществе, где никаких гендеров и полов попросту не существует.
Довольно давно я решил, что гендерная идентичность — любая, даже самая нетрадиционная — мне попросту не нужна. Это лишнее. Я могу как угодно себя вести и самовыражать, не думая при этом ни о каком гендере. Чтобы продолжать свой перформанс, мне не нужно быть ни мужчиной, ни женщиной, ни бигендером, ни гендерфлюидом.
Между тем, устойчивая гендерная идентичность — это как будто бы главная идентичность рядового человека. Без неё он существовать не может. И поэтому праздники гендерной нормативности — это главные в России праздники после Нового года и 9 мая. Кстати, ветераны ВОВ приходили к нам в школу где-то между 23 февраля и 8 марта, чтобы рассказать, что настоящие мужчины должны идти в армию, а настоящие женщины должны их ждать и рожать детей.
Повзрослев, я нашел комфортное «убежище» в ЛГБТ-движении и феминизме. Но оказалось, что и там может быть скучновато. Безусловно, борьба за права — это важно и актуально. И хотя бы поэтому я такие движения поддерживаю. Но соответствующие дискурсы состоят из идей, которые появились очень давно. А мне интереснее стремиться в будущее. Как насчет того, чтобы пойти дальше идей о гендере?
Меня расстраивает та скорость, с которой распространяются знания и идеи внутри общества. Десятки лет разделяют обывателей с теми, кто находится на «переднем краю» (грубо говоря, авангард, который производит новые идеи).
Даже «прогрессивные» люди [пусть отчасти и вынужденно] зациклены на идеях, которые были произведены в лучшем случае в прошлом веке. И что самое грустное, даже те идеи, в соответствии с которым мы будем жить в будущем — они тоже достаточно старые.
Знаменитый «Манифест Киборгов» феминистки и социалистки Донны Харауэй был написан ещё в 80-х. Он описывает такое общество, в котором нет гендерного неравенства, потому что там стерлись сами гендерные различия. На смену людям пришли киборги — гибриды биологического тела, машин и нового образа мышления. Для таких существ устоявшиеся понятия о поле, гендере и сексуальности просто теряют всякий смысл. Это знаковое эссе для постгендеризма и постгуманизма. И что любопытно: для массового русскоязычного читателя эта книга была издана всего лишь года три назад.
Изначально я собирался написать что-то про гендерное равенство. Ожидаемо напомнить, что 8 марта — это про эмансипацию женщин, а не про «оставайтесь такими же красивыми». Мне хотелось пожелать всяких там прав, распространения феминитивов. Законов против домашнего насилия. Президента, который не говорит сексистскую ерунду. Это было бы очень правильно.
Но всё же поддамся соблазну искренности: я желаю всем нам однажды проснуться в постгендерном мире. В мире, где проблемы гендера не существует, потому что и самого гендера попросту нет.
Я был «педиком», а значит не «мужиком». Иногда меня называли и «бабой», но на неё-то я тоже не был похож. Это вносило еще больше неразберихи. Не «мужик» и не «баба», а кто тогда? Какой-то монстр.
Поэтому я попросту чувствовал себя лишним на этом заводе по производству бинарных идентичностей: настоящих мужчин и настоящих женщин. Наверное, еще тогда мне хотелось однажды проснуться в обществе, где никаких гендеров и полов попросту не существует.
Довольно давно я решил, что гендерная идентичность — любая, даже самая нетрадиционная — мне попросту не нужна. Это лишнее. Я могу как угодно себя вести и самовыражать, не думая при этом ни о каком гендере. Чтобы продолжать свой перформанс, мне не нужно быть ни мужчиной, ни женщиной, ни бигендером, ни гендерфлюидом.
Между тем, устойчивая гендерная идентичность — это как будто бы главная идентичность рядового человека. Без неё он существовать не может. И поэтому праздники гендерной нормативности — это главные в России праздники после Нового года и 9 мая. Кстати, ветераны ВОВ приходили к нам в школу где-то между 23 февраля и 8 марта, чтобы рассказать, что настоящие мужчины должны идти в армию, а настоящие женщины должны их ждать и рожать детей.
Повзрослев, я нашел комфортное «убежище» в ЛГБТ-движении и феминизме. Но оказалось, что и там может быть скучновато. Безусловно, борьба за права — это важно и актуально. И хотя бы поэтому я такие движения поддерживаю. Но соответствующие дискурсы состоят из идей, которые появились очень давно. А мне интереснее стремиться в будущее. Как насчет того, чтобы пойти дальше идей о гендере?
Меня расстраивает та скорость, с которой распространяются знания и идеи внутри общества. Десятки лет разделяют обывателей с теми, кто находится на «переднем краю» (грубо говоря, авангард, который производит новые идеи).
Даже «прогрессивные» люди [пусть отчасти и вынужденно] зациклены на идеях, которые были произведены в лучшем случае в прошлом веке. И что самое грустное, даже те идеи, в соответствии с которым мы будем жить в будущем — они тоже достаточно старые.
Знаменитый «Манифест Киборгов» феминистки и социалистки Донны Харауэй был написан ещё в 80-х. Он описывает такое общество, в котором нет гендерного неравенства, потому что там стерлись сами гендерные различия. На смену людям пришли киборги — гибриды биологического тела, машин и нового образа мышления. Для таких существ устоявшиеся понятия о поле, гендере и сексуальности просто теряют всякий смысл. Это знаковое эссе для постгендеризма и постгуманизма. И что любопытно: для массового русскоязычного читателя эта книга была издана всего лишь года три назад.
Изначально я собирался написать что-то про гендерное равенство. Ожидаемо напомнить, что 8 марта — это про эмансипацию женщин, а не про «оставайтесь такими же красивыми». Мне хотелось пожелать всяких там прав, распространения феминитивов. Законов против домашнего насилия. Президента, который не говорит сексистскую ерунду. Это было бы очень правильно.
Но всё же поддамся соблазну искренности: я желаю всем нам однажды проснуться в постгендерном мире. В мире, где проблемы гендера не существует, потому что и самого гендера попросту нет.
