Чадушки, привет. Поговорим о вековых традиция судов за репост - мне случайно попалась статья начала XX века об уголовных делах, заведенных за песни и разговоры в XVIII веке.
Дело номер 1: 1741 год. Солдат Никита Ершов накануне дворцового переворота 1741 года стоит на часах в Зимнем дворце. На крыльцо выходит Елизавета Петровна (еще не императрица, но вот-вот ей станет), напевая песенку: "Ох, житье мое, житье бедное".
Солдат Ершов повернулся к товарищам, стоявшим с ним в карауле, и сказал: "Что смотрите-то, баба и поет бабье".
Товарищи это запомнили, и кто-то из них сдал Ершова Тайной канцелярии. Ершова арестовали, на допросе он заявил, что был "безмерно пьян", а потому своих слов не помнит, но если свидетели говорят, что все было именно так, он спорить не будет.
Закончилось все относительно благополучно: Ершова "били плетьми нещадно" и освободили.
Дело номер 2: 1752 год. Дьячок Трофим сидит в Казани под арестом по обвинению в изнасиловании и беседует с караульным приставом Трофимом Спиридоновым. Трофим спрашивает, помнит ли Спиридонов, как Петр I приезжал в Казанскую губернию. По словам Трофима, Спиридонов сказал, что помнит и при этом спел песенку про Петра I и Екатерину I: "Зверочик мой зверочик, повадился зверочик во садочик к Катюше ходить".
Трофима, Спиридонова и сидевшего в камере с Трофимом пономаря Дмитрия Осипова арестовали и всех вместе доставили в Тайную канцелярию. Поскольку на всех допросах и очных ставках, Спиридонов и Осипов говорили, что такой песни никто не пел, их отпустили. Трофима били плетями и тоже отпустили, продолжилось ли следствие по обвинению в изнасиловании - неизвестно.
Эти и другие истории можно прочитать в статье А. Н. Пыпина "Дела о песнях, в XVIII веке: 1704-1764" (ИОРЯС, 1900, т. 5, кн. 2): http://feb-web.ru/feb/izvest/default.asp?/feb/izvest/1900/02/002-554.html
Дело номер 1: 1741 год. Солдат Никита Ершов накануне дворцового переворота 1741 года стоит на часах в Зимнем дворце. На крыльцо выходит Елизавета Петровна (еще не императрица, но вот-вот ей станет), напевая песенку: "Ох, житье мое, житье бедное".
Солдат Ершов повернулся к товарищам, стоявшим с ним в карауле, и сказал: "Что смотрите-то, баба и поет бабье".
Товарищи это запомнили, и кто-то из них сдал Ершова Тайной канцелярии. Ершова арестовали, на допросе он заявил, что был "безмерно пьян", а потому своих слов не помнит, но если свидетели говорят, что все было именно так, он спорить не будет.
Закончилось все относительно благополучно: Ершова "били плетьми нещадно" и освободили.
Дело номер 2: 1752 год. Дьячок Трофим сидит в Казани под арестом по обвинению в изнасиловании и беседует с караульным приставом Трофимом Спиридоновым. Трофим спрашивает, помнит ли Спиридонов, как Петр I приезжал в Казанскую губернию. По словам Трофима, Спиридонов сказал, что помнит и при этом спел песенку про Петра I и Екатерину I: "Зверочик мой зверочик, повадился зверочик во садочик к Катюше ходить".
Трофима, Спиридонова и сидевшего в камере с Трофимом пономаря Дмитрия Осипова арестовали и всех вместе доставили в Тайную канцелярию. Поскольку на всех допросах и очных ставках, Спиридонов и Осипов говорили, что такой песни никто не пел, их отпустили. Трофима били плетями и тоже отпустили, продолжилось ли следствие по обвинению в изнасиловании - неизвестно.
Эти и другие истории можно прочитать в статье А. Н. Пыпина "Дела о песнях, в XVIII веке: 1704-1764" (ИОРЯС, 1900, т. 5, кн. 2): http://feb-web.ru/feb/izvest/default.asp?/feb/izvest/1900/02/002-554.html
