Блять, это какой-то сюр

Уёбок плешивый
https://twitter.com/durevestnik/status/1107737370068164609

Привет, это Маша Карпенко, соавтор «Ротонды» и до сегодняшнего дня — корреспондент газеты «Коммерсантъ». Меня уволили: причиной стало недовольство Кремля и Смольного тем, что я пишу здесь и тем, как «Ъ» освещает избирательную кампанию Александра Беглова.

Объясняя причину увольнения, руководитель издательского дома Владимир Желонкин сообщил: то, что я пишу в «Ротонде», не соответствует редакционной политике «Коммерсанта». «Ротонду» он назвал «активизмом, несовместимым с журналистским статусом». Если не относить эти слова на счет критических замечаний «Ротонды» по поводу политики врио губернатора Петербурга Александра Беглова, единственное, что можно назвать активизмом — это настойчивые попытки добиться того, чтобы работа городского правительства была одинаково открытой для всех журналистов (которые я предпринимала в том числе от имени «Ъ» с согласия руководства). Такой активизм считаю не просто совместимым с журналистским статусом, но и неотъемлемой частью этого статуса.

Разумеется, инициатива уволить меня не принадлежала редактору издательского дома: он столкнулся с давлением из Кремля. Сам Владимир Желонкин сказал, что никаких претензий к моей работе в газете у него нет. Но я знаю, что и в администрации президента, и в петербургской администрации выражали активное недовольство моими публикациями в «Ъ» о политике врио губернатора Петербурга. Кто именно настоял на том, чтобы я больше не освещала в «Коммерсанте» предвыборную кампанию Александра Беглова (был ли инициатором сам врио губернатора или администрация президента его обезопасила), я не знаю. Но могу только улыбнуться при мысли о людях, которые полагают, что увольнение журналистки — метод, который пойдёт этой кампании на пользу.

Проснулся однажды римский композитор Корсаков от какого-то Шумана (как оказалось, Глюк), продрал Глазунова, почесал в Бородине. Потом выпил Чайковского с Бизе, съел Штрауса под Сметаной, закусил Хренниковым с Мясковским, и такое у него в животе Пуччини сделалось! Он понял, что Стравинский. Вскочил, накинул Шуберта и выбежал во Дворжака, чуть на Глинке не подскользнулся. Посреди Дворжака сел на Могучую кучку Мусоргского. Бах! Брамс! — навалил Гуно. Запахло Паганини. Римский композитор Корсаков взял Листа с капельками Россини — и Скрябиным по Шопену.

Хммм

Открытка @dildoshnaya