Благодаря интервью Романа Протасевича на госканале и сегодняшнему появлению на брифинге МИДа много заговорили о пытках, пытаясь понять, избивают Романа или нет. По своему профессиональному опыту знаю: для того, чтобы сломать человека, не обязательно пытать его физически. Иногда пыткой может стать даже сама тюрьма. Например, “Лефортово”, куда попадает большая часть моих подзащитных. Пыткой становится унизительный тюремный быт, изоляция и психологические уловки следователей, которые они копируют у коллег из НКВД.
📍Камера в “Лефортово” размером 7-8 метров, с двумя узкими кроватями. Горячую воду в камеры провели совсем недавно, раньше была только холодная. Там постоянно горит тусклый свет и даже спать приходится при свете. Многие жалуются на холод в камерах, но ни обогреватель, ни второе одеяло здесь не выдают.
📍Между унитазом и камерой есть только полуметровая перегородка, которая ничего не закрывает, то есть камера по сути представляет собой туалет, где стоят ещё и обеденный стол с кроватью. Везде установлены видеокамеры, видно всё, даже когда человек на унитазе.
📍Главное слово, описывающее “Лефортово” - изоляция. Арестант не видит никого, кроме конвоира, следователя и своего сокамерника. Общение с другими арестантами невозможно. Во время прогулок в прогулочных двориках (камерах, но с сеткой, через которое видно небо) громко включают музыку, следят, чтобы никто не перестукивался и даже не перекрикивался через водопроводные трубы. Тотальная изоляция и запрет на общение родом из 40-х годов, это своего рода психологическая пытка, введённая ещё НКВД.
📍Размещают с умом: обвиняемого, которого надо сделать более сговорчивым, сажают с тем, кто уже дал согласие на какую-нибудь сделку — такие верят тому, что пообещали следователи и думают, что уже знают будущее. Ведь больше всего угнетает именно неопределенность — а тут рядом появляется человек, у которого уже всё ясно. Это один из психологических подходов, которые используются администрацией ФСИН при сотрудничестве с ФСБ.
📍В “Лефорово” всегда большие проблемы с визитами адвокатов к подзащитным. Кабинетов для встреч всего шесть, а арестантов больше 200, и адвокаты вынуждены участвовать в жеребьевке: тянуть жребий и разыгрывать места на две, а то и три недели вперед. Здесь до сих пор существует незаконная практика требования от адвокатов получать у следователя разрешение для встречи со своим подзащитным. Зато следователь имеет неограниченный доступ к подследственному и полностью контролирует его жизнь: может полностью лишить связи с внешним миром, а может дать позвонить домой или даже пригласить жену в кабинет и дать побыть с ней какое-то время вдвоём.
Многие арестанты “Лефортово” также рассказывали о психотропных препаратах, которые им подсовывали во время допросов. Но даже и без приёмов, заимствованных из карательной советской психиатрии, несколько месяцев в этом СИЗО могут сломать человека и заставить оговорить себя и других.
Эта система буквально перемалывает людей, превращает в пластилин, из которого можно слепить что угодно. И никто не знает, смог бы сам выдержать это или нет, окажись он в Лефортово или на месте Протасевича.