A
Костя Соколов был, наверное, самой яркой личностью нашей палаты. Во-первых, он очень хотел в армию, потому что "АТЕЦ СЛУЖЫЛ ДЕД СЛУЖЫЛ Я ЧО НЕ МУЖЫК". Но всё осложнялось тем, что ему ну никак нельзя было в армию, потому что он страдал синдромом дефицита внимания и гиперактивности в терминальной стадии, переходящей в маниакальную депрессию, и при этом он был до ужаса инфантильным, омерзительно добрым и до одури общительным. Поэтому если любого из палаты попросят одним словом описать, что сделал Костя за время нашего совместного обследования, то ответ будет "Заебал", а в армии его просто регулярно избивали бы до кровавых соплей, ну или он сам помер бы от истощения. Он не мог сидеть на месте дольше 10 секунд, он не мог молчать дольше 10 секунд, он постоянно рассказывал прохладные истории или расспрашивал всех об их жизни, он постоянно подрывался что-то сделать и кому-то как-то помочь, даже если этот кто-то просто лежал и пытался уснуть, чтобы быстрее промотать время в этом ёбаном аду скукоты. И самое раздражающее в нём было то, что он не мог не вертеть в руках какой-нибудь предмет. В первый же мой день после ужина раздавали фрукты, Костя взял там мандарин и ПОДБРАСЫВАЛ ЕГО В РУКЕ СЛЕДУЮЩИЕ ЧЕТЫРЕ ДНЯ, пока этот уже почерневший и затвердевший цитрус не отобрала у него медсестра, которую он тоже заебал. Однажды ночью я в полусне даже увидел, как он в загадочном свете ночника прокрался к кровати Изи и склонился над ним. На мой вопрос "Какого хуя ты собрался делать?" он как ни в чём не бывало ответил, что просто видел, как Изя ворочался и сбил всю простынку к ногам, так что решил подойти и укрыть его. С той ночи я как-то хуже стал спать, пока Костю не выписали.
Димулька, несмотря на заявленные в анамнезе хронические частые головные боли, был самым счастливым обитателем нашей уютной палаты, потому что догадался взять с собой два телефона, что позволило один сдать медсёстрам, а со второго скрытно, но относительно спокойно сидеть в интернете целыми днями, чем он и занимался. Обычно он брал книгу донцовой, открывал её на случайной странице, и загораживал ею телефон, что, безусловно, является одним из немногих разумных применений такого рода книг. Но в отличие от Денчика Димулька всё-таки принимал участие в общественной жизни палаты. Например он открыл для нас самое интеллектуальное и творческое развлечение, которым мне доводилось заниматься в моей жизни. Однажды ночью, когда все уже разбрелись по койкам и вяло обменивались репликами в ожидании сна, Дмитрий нарушил размеренно-тихое гудение голосов громким заливистым пердежом, чем ввёл всех в неслабое замешательство. На невысказанный, но очевидный вопрос он ответил "Я объявляю вам войну". И началась эпоха пердёжных войн. Огонь вёлся со всех направлений и всеми калибрами, это было на удивление весело, особенно с учётом того, что гулкие шумы и сдавленное хихикание после отбоя привлекали внимание медсестёр, так что иногда это были боевые действия на грани разоблачения. Участвовали все по мере сил и в зависимости от количества съеденного за день хлеба, запитого кефирчиком.
А потом Костя обосрался.
Он со своей гиперактивностью и беззаботным нравом совсем перестал осторожничать и был жестоко наказан собственным организмом. Прямо посреди бойни он отстрелялся, потом вдруг резко погрустнел, вскрикнул что-то нечленораздельное, вскочил с койки и побежал в туалет. По его словам ничего неисправимого не произошло, но постирать пришлось. И он ещё хотел в армию.
Димулька, несмотря на заявленные в анамнезе хронические частые головные боли, был самым счастливым обитателем нашей уютной палаты, потому что догадался взять с собой два телефона, что позволило один сдать медсёстрам, а со второго скрытно, но относительно спокойно сидеть в интернете целыми днями, чем он и занимался. Обычно он брал книгу донцовой, открывал её на случайной странице, и загораживал ею телефон, что, безусловно, является одним из немногих разумных применений такого рода книг. Но в отличие от Денчика Димулька всё-таки принимал участие в общественной жизни палаты. Например он открыл для нас самое интеллектуальное и творческое развлечение, которым мне доводилось заниматься в моей жизни. Однажды ночью, когда все уже разбрелись по койкам и вяло обменивались репликами в ожидании сна, Дмитрий нарушил размеренно-тихое гудение голосов громким заливистым пердежом, чем ввёл всех в неслабое замешательство. На невысказанный, но очевидный вопрос он ответил "Я объявляю вам войну". И началась эпоха пердёжных войн. Огонь вёлся со всех направлений и всеми калибрами, это было на удивление весело, особенно с учётом того, что гулкие шумы и сдавленное хихикание после отбоя привлекали внимание медсестёр, так что иногда это были боевые действия на грани разоблачения. Участвовали все по мере сил и в зависимости от количества съеденного за день хлеба, запитого кефирчиком.
А потом Костя обосрался.
Он со своей гиперактивностью и беззаботным нравом совсем перестал осторожничать и был жестоко наказан собственным организмом. Прямо посреди бойни он отстрелялся, потом вдруг резко погрустнел, вскрикнул что-то нечленораздельное, вскочил с койки и побежал в туалет. По его словам ничего неисправимого не произошло, но постирать пришлось. И он ещё хотел в армию.
/kek_add
