Как дела у Ларисы
Громко кипело в кастрюле, мама резала морковь и слушала сериал.
“Как дела у Ларисы?” через плечо спросила она дочку, изучавшую потроха холодильника. С полки были изъяты сыр и сметана, девушка беззвучно пожала плечами.
Пока она окунала соломки российского в пятнадцатипроцентную, закончился сериал и началась насилующая мозг реклама.
“Так как у Ларисы дела?”
“Не знаю, мы уже полгода не виделись”
“Не ешь столько жирного. Хоть помидор возьми”
“Она мне не отвечает”
“Ты мне тоже не отвечаешь”
“Сметана - обезжиренная”
“Это ты - обезжиренная, а сметана - восстановленная”
“Значит, больше ее не покупай”
Девушка поставила назад банку в холодильник, звякнула по столу немытым ножом (он заглушил мамин вздох) и ушла.
* * *
Профессор на кафедре рассматривал портрет с черной ленточкой. Ночью не стало его коллеги, члена Академии Наук, одного из старейших преподавателей факультета. Пеной окружили фотографию розы и гвоздики.
“Юрий! Юрий, подойдите”
По лестнице спускался аспирант. Аспирант нес цветы.
“Добрый день… Здравствуйте, Павел Илларионович”
“Здравствуй. Что это ты, у кого теперь будешь защищаться?”
Юрий нашел в одной из ваз место для своих цветов и выпрямился рядом с профессором.
“Не думал пока об этом. Вы можете посоветовать?
...
Мог бы я защититься у вас?”
Профессор встрепенулся, посмотрел на молодого человека внимательно, поправив пиджак, и энергично двинулся в сторону лестницы, ответив Юрию то ли “Подумаем”, то ли “Посмотрим”. На первой ступеньке он повернулся вдруг назад, к аспиранту, который теперь его догонял, и спросил:
“А как дела у Ларисы?”
Аспирант мог бы покраснеть или опустить глаза. Но он выбрал короткую паузу, будто вспомнил, о ком идет речь.
“Не знаю - давно ее не видел и не слышал. Бросила учебу, наверное”
“Ага”
Лавина студентов и редких возростных преподавателей спускалась в фойе. Профессор еще пару раз кивнул молодому человеку, бросил еще один взгляд на облако цветов и черную ленточку и поспешил на второй этаж.
* * *
Они лежали в кровати уже часа три без дела, то есть совсем не делая ничего, а только изредко щипая друг друга, хихикая, и переворачиваясь то на живот, то на бок, то на спину.
“Тебе нравятся эти шторы?”
“Н-да”
“А комод? Мне не нравится комод”
…
“Давай повесим сюда рога, которые мама привезла с дачи?”
“Ты что, совсем?”
“Я не совсем… Я пошутила”
Девушка резко встала с кровати и завернулась в одеяло, оставив своего друга совсем голым среди подушек.
“Куда ты пошла?”
“На кухню. Буду жарить тосты”
Повис вопрос, хочет ли тосты и ее друг. Она внимательно, прищурившись посмотрела на парня, и кинула на него одеяло. И никуда не пошла.
Минут через пятнадцать, может, все же десять, или даже семь, он вдруг спросил:
“А как дела у Ларисы?”
“Ларисы?” - девушка замерла.
“Да…”
“Ой” - села в сторону и, посмотрев в потолок, вспомнила - “Лариса. Я писала ей пару месяцев назад. И звонила тоже. Но, ты знаешь, она трубку никогда не берет.
Всегда - онлайн, на фэйсбуке что-то постит, а отвечает мне раз в полгода. Вроде, покрасилась. Рассталась с парнем. Завела что-то живое дома...
...Неделю назад открыла ее профиль, даже начала набирать сообщение, но подумала - а чего ей писать?
А так хотелось спросить...”
“Остановись”
* * *
На центральном входе в Парк Культуры дует ветер и звучит с высоты арки музыка. Бьются колесами о разбитый асфальт ролики, детские коляски, скейты. В странных, охотничьих ботинках, с вязаным шарфом, пульсирующим от порывов ветра, в череду колонн уходит гулять в парк девушка.
Кажется, это Лариса.