Представим, что вам среди ночи кто-то звонит. Вы спросонья хватаете телефон, и кто-то из знакомых вам сообщает, что вашего ближайшего друга «замели менты». В Медеуское УВД. Какой будет ваша первая мысль?
«Кто у меня есть в Медеуском УВД?».
При этом вас не очень будет интересовать, за что его «замели»? Вас будет занимать только одно – как это дело «развести»?
Или.
Цветочный магазин обещает к открытию разыграть машину. Бесплатно! Ваша первая мысль: «Надо бы обязательно туда сходить, вдруг обломится счастье». И вы идете туда и натыкаетесь на толпу таких же любителей сыра в мышеловке.
Или.
Назначили к вам на работу нового начальника. Первый вопрос, который зададут друг другу коллеги – «Чей он человек?». То есть, кто за ним стоит? Какая у него «крыша»?
Закончил ребенок школу – и сразу же головные боли: «Куда его поступать, где у меня завязки и во сколько это обойдется? Хорошо бы его куда-нибудь подальше от этого ужаса, лучше бы за границу, вот только где взять денег на эту «заграницу»?»…
И так везде и во всем. И в малом, и большом.
У нас две столицы и ни одна из них не пригодна для спокойной жизни. Алма-Ата перегружена настолько, что час пик может тут наступить в любой момент, стоит выпасть снегу или полить дождю. Алматинский воздух, если смотреть с Кок-Тобе, висит над городом, напоминая радиационное облако после ядерного взрыва и, похоже, эту проблему уже не решить. Во всяком случае, никто не берется, и мы дышим непонятно чем, но ясно, что не воздухом.
Астана – это вообще что-то невообразимое. Этот город нагоняет такую тоску и депрессию, что способен высосать всю энергию за час. Фантазии здешних градостроителей сродни фантазиям Герберта Уэллса – создателя «Войны миров». Город посреди нигде. Он внезапен и нелеп как пальма в кадке. Как смокинг в бане.
Деревня окончательно умерла. Малые города и райцентры разрушены. Я проехал страну несколько раз из конца в конец и у меня теперь ощущение, что побывал в местах боевых сражений. Всюду следы былого величия: руины ферм, клубов, домов культуры, больниц, заводов, фабрик… Радуешься, если вдруг наткнешься на свежую школу или на участок приличной дороги.
И всюду – новые мечети…
А что – мечети? Они как светлячки в ночной степи. Для того, чтобы светить, им нужна темнота. А ее у нас нынче с избытком. Темноты, я имею в виду.
Нам говорят, что государство таким образом взяло курс на духовное возрождение. Но нужно понимать, что религиозность – это еще не духовность. Многие ошибаются, принимая одно за другое. А вы представьте себе, что будет здесь через очередные тридцать лет...
И так можно продолжать бесконечно. Нерешенных проблем, которые превращаются со временем в нерешаемые, с каждым разом становится все больше, и неизвестно, к чему это в конечном счете приведет. Одним словом, реальность у меня никак не монтируется с «их» докладами. «Они» рассказывают про один Казахстан. А я вижу совсем другой.
С чем я связываю столь постыдный упадок, достигший государственных масштабов?
Мне думается, одна из главных причин в том, что у нас не осталось элиты. Политической, научной, творческой, деловой. Какой угодно. То, что взгромоздилось на ее место, элитой не является ни по сути, ни по качеству, ни по смыслам. Произошла, как говорят в футболе, неравноценная замена. Вынужденная и случайная.
Почему я так говорю? Потому что мне повезло: я видел настоящую элиту. Это были другие люди. Последние из них уходят нынче один за другим, а их славные имена постепенно вымываются из людской памяти. А без элиты общество слепо. Оно не только слепо, оно еще глухо и немо. Слепо, потому что не обладает тем зрением, каким обладала элита, глухо, поскольку не имеет того слуха, и немо, потому что неспособно сформулировать то, что оно чувствует, чего хочет и в чем нуждается. За все эти вещи отвечала элита. И она как важнейший общественный класс занималась своим делом, рискуя, между прочим, первой. Первой шла на плаху, первой угонялась на каторгу, запиралась в тюрьмы. Но, случалось, добивалась власти, и тогда в стране наступало благоденствие.