Size: a a a
2018 November 19
2018 November 20
в Кении есть храбрецы-геи, которые ебутся перед львами, чтобы обучить хвостатых однополой любви
Искусственный интеллектуальный кулинар–комбайн это целая система кухонных машин созданная китайским изобретателем Лю Синью.
Изобретатель руководствовался двумя идеями, прежде всего экономить время затрачиваемое на приготовление пищи по китайским меркам на это уходит не менее двух часов в день.
И вторая важная составляющая, человек исключенный из контакта с продуктами во время кулинарной обработки это самое сильное гигиеническое достижение AIC (по мнению самого Лю Синью).
В изначальном варианте изобретатель рассчитывал вообще отказаться от услуг человека при заказе питания в его роботизированной кулинарии, чтобы кассирами и разносчиками пищи тоже были роботы, но потом отказался от этой идеи, навсегда или нет время покажет.
Изобретатель руководствовался двумя идеями, прежде всего экономить время затрачиваемое на приготовление пищи по китайским меркам на это уходит не менее двух часов в день.
И вторая важная составляющая, человек исключенный из контакта с продуктами во время кулинарной обработки это самое сильное гигиеническое достижение AIC (по мнению самого Лю Синью).
В изначальном варианте изобретатель рассчитывал вообще отказаться от услуг человека при заказе питания в его роботизированной кулинарии, чтобы кассирами и разносчиками пищи тоже были роботы, но потом отказался от этой идеи, навсегда или нет время покажет.
Аптека за углом
— Подожди, подожди, — вдруг сказала она. – Подожди.
— Что такое? – он заглянул ей в глаза.
— Ничего, ничего, — она часто дышала и даже вздрагивала, прижавшись к нему вся, от груди до колен. – У тебя презерватив есть?
— Нет, – он разжал объятия. – А ты что, мне не доверяешь?
Он почти обиделся. Презерватив ей нужен! Раньше надо было говорить! Но тут же остановил сам себя. Они же только вчера познакомились, сегодня он первый раз у нее дома, сидят, пьют вино едят конфеты, не могла же она сразу, ни с бухты–барахты про гондоны, вдруг бы у них вообще ничего бы не получилось, не начался бы этот странный разговор, когда он сел на диван рядом с ней, положил ей руку на плечо, а она отодвинулась и спросила:
— Я тебе нравлюсь? – он кивнул. – Ты меня хочешь? – он кивнул еще раз, потянулся к ней, но она шлепнула его по руке и сказала: – Раз так, тогда скажи вот это самое, но красивыми словами. Объяснись в любви. А то ничего не будет!
— Хорошо, — сказал он. – Дай сосредоточиться.
Сосредоточился и объяснился в любви. Красивыми словами.
— Хорошо, — сказала она. – Даже очень. Давай попробуем.
Встала с дивана, они обнялись, начали целоваться, он стал под свитером расстегивать ей лифчик, и вот тут она вспомнила про презерватив. Улыбнулась:
— Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда и налево. Сразу за углом. А я пока в душ пойду. Дверь не буду запирать, просто ручку нажмешь и войдешь. На подъезде код 16–18–48, легко запомнить.
— Почему легко?
— Тридцатилетняя война, — засмеялась она. – Ты же сказал, что любишь книжки про историю. Тысяча шестьсот восемнадцать тире сорок восемь. Давай. Я жду!
Она сняла свитер, повернулась и пошла в ванную, на ходу снимая лифчик.
---
Он пешком сбежал с шестого этажа.
Аптека и вправду была прямо за углом. На двери висела надпись: «технический перерыв 30 мин». Он огляделся. О! Буквально в ста метрах, через дорогу, по диагонали, еще одна. Добежал. Закрыто. Мимо шла пожилая тетя. «Простите, — он запыхался. – Где тут аптека?» «Вам плохо? – остановилась она, раскрыла сумочку. – Сердце? Вот у меня валидол, нитро–спрей. Давление? Анаприлин. Живот? Ношпа». «Нет, спасибо… Я здоров!» «Папе–маме плохо? Пойдемте. Я медсестра со скорой». «Да нет, спасибо». Кажется, она что–то поняла. Усмехнулась. «Вон там еще аптека» — и показала на ту, где он только что был. «Там закрыто!» — сказал он, но тетя уже ушла.
Проклятие. Он вернулся к аптеке за углом. Перерыв еще не кончился, но у дверей уже стояли две парочки. Неужели тоже за презервативами?
Остановилось такси, вылез какой–то дядя, стал смотреть на небо и ладонью водить в воздухе, пробовать, идет ли дождь.
Он бросился к такси:
— Есть тут ресторан? Чтоб совсем рядом? Быстро, взад–назад!
Потому что в ресторанах в туалетах стоят автоматы по продаже гондонов.
***
Ресторан был шикарный. Пускать не хотели. Все объяснил швейцару и дал ему пятисотку. Автомат в сортире был. Нужные купюры были. Щелк! – и ему в ладонь упала желто–красная упаковка. Он положил ее в бумажник.
Вдруг сзади услышал возню и жалобные стоны. Обернулся. В углу, спиной к нему, два парня хватали за руки какого–то пожилого худенького интеллигента. Тот чуть не плакал и все пытался нажать кнопку на своем мобильнике.
Ему кровь бросилась в голову. Он ненавидел, когда обижают слабых. Особенно детей и стариков. Бесшумно схватил табурет – тяжелый, литой–витой–чугунный — тихо подшагнул сзади и вырубил обоих. Пожилой подмигнул и исчез.
Он быстро вышел на улицу. Там стоял здоровенный джип. Дверца открылась.
— А ну сюда! – сказал тихий тяжелый голос. Сзади подтолкнули.
Внутри сидел этот пожилой интеллигент. Дверца захлопнулась. Джип тронулся.
— Куда вы меня везете? – вскрикнул он.
— Я Доня Хабаровский, — интеллигент протянул сухонькую ладонь. – Слыхал? Нет? Ну, тебе повезло. Но не в том дело. Я тебе должен. Кого ты примочил – то ли менты, то ли следком, то ли гэбуха, я пока не разобрался. Но в любом разе тебе всё. Они будут думать, что ты мой. И ведь не докажешь, а? – он захихикал. – Я тебе должен. Я тебя вывезу. Но чтобы тихо. Отдай мобилу.
Он отдал.
Улетали на бизнес–джете, без погранцов и досм
— Подожди, подожди, — вдруг сказала она. – Подожди.
— Что такое? – он заглянул ей в глаза.
— Ничего, ничего, — она часто дышала и даже вздрагивала, прижавшись к нему вся, от груди до колен. – У тебя презерватив есть?
— Нет, – он разжал объятия. – А ты что, мне не доверяешь?
Он почти обиделся. Презерватив ей нужен! Раньше надо было говорить! Но тут же остановил сам себя. Они же только вчера познакомились, сегодня он первый раз у нее дома, сидят, пьют вино едят конфеты, не могла же она сразу, ни с бухты–барахты про гондоны, вдруг бы у них вообще ничего бы не получилось, не начался бы этот странный разговор, когда он сел на диван рядом с ней, положил ей руку на плечо, а она отодвинулась и спросила:
— Я тебе нравлюсь? – он кивнул. – Ты меня хочешь? – он кивнул еще раз, потянулся к ней, но она шлепнула его по руке и сказала: – Раз так, тогда скажи вот это самое, но красивыми словами. Объяснись в любви. А то ничего не будет!
— Хорошо, — сказал он. – Дай сосредоточиться.
Сосредоточился и объяснился в любви. Красивыми словами.
— Хорошо, — сказала она. – Даже очень. Давай попробуем.
Встала с дивана, они обнялись, начали целоваться, он стал под свитером расстегивать ей лифчик, и вот тут она вспомнила про презерватив. Улыбнулась:
— Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда и налево. Сразу за углом. А я пока в душ пойду. Дверь не буду запирать, просто ручку нажмешь и войдешь. На подъезде код 16–18–48, легко запомнить.
— Почему легко?
— Тридцатилетняя война, — засмеялась она. – Ты же сказал, что любишь книжки про историю. Тысяча шестьсот восемнадцать тире сорок восемь. Давай. Я жду!
Она сняла свитер, повернулась и пошла в ванную, на ходу снимая лифчик.
---
Он пешком сбежал с шестого этажа.
Аптека и вправду была прямо за углом. На двери висела надпись: «технический перерыв 30 мин». Он огляделся. О! Буквально в ста метрах, через дорогу, по диагонали, еще одна. Добежал. Закрыто. Мимо шла пожилая тетя. «Простите, — он запыхался. – Где тут аптека?» «Вам плохо? – остановилась она, раскрыла сумочку. – Сердце? Вот у меня валидол, нитро–спрей. Давление? Анаприлин. Живот? Ношпа». «Нет, спасибо… Я здоров!» «Папе–маме плохо? Пойдемте. Я медсестра со скорой». «Да нет, спасибо». Кажется, она что–то поняла. Усмехнулась. «Вон там еще аптека» — и показала на ту, где он только что был. «Там закрыто!» — сказал он, но тетя уже ушла.
Проклятие. Он вернулся к аптеке за углом. Перерыв еще не кончился, но у дверей уже стояли две парочки. Неужели тоже за презервативами?
Остановилось такси, вылез какой–то дядя, стал смотреть на небо и ладонью водить в воздухе, пробовать, идет ли дождь.
Он бросился к такси:
— Есть тут ресторан? Чтоб совсем рядом? Быстро, взад–назад!
Потому что в ресторанах в туалетах стоят автоматы по продаже гондонов.
***
Ресторан был шикарный. Пускать не хотели. Все объяснил швейцару и дал ему пятисотку. Автомат в сортире был. Нужные купюры были. Щелк! – и ему в ладонь упала желто–красная упаковка. Он положил ее в бумажник.
Вдруг сзади услышал возню и жалобные стоны. Обернулся. В углу, спиной к нему, два парня хватали за руки какого–то пожилого худенького интеллигента. Тот чуть не плакал и все пытался нажать кнопку на своем мобильнике.
Ему кровь бросилась в голову. Он ненавидел, когда обижают слабых. Особенно детей и стариков. Бесшумно схватил табурет – тяжелый, литой–витой–чугунный — тихо подшагнул сзади и вырубил обоих. Пожилой подмигнул и исчез.
Он быстро вышел на улицу. Там стоял здоровенный джип. Дверца открылась.
— А ну сюда! – сказал тихий тяжелый голос. Сзади подтолкнули.
Внутри сидел этот пожилой интеллигент. Дверца захлопнулась. Джип тронулся.
— Куда вы меня везете? – вскрикнул он.
— Я Доня Хабаровский, — интеллигент протянул сухонькую ладонь. – Слыхал? Нет? Ну, тебе повезло. Но не в том дело. Я тебе должен. Кого ты примочил – то ли менты, то ли следком, то ли гэбуха, я пока не разобрался. Но в любом разе тебе всё. Они будут думать, что ты мой. И ведь не докажешь, а? – он захихикал. – Я тебе должен. Я тебя вывезу. Но чтобы тихо. Отдай мобилу.
Он отдал.
Улетали на бизнес–джете, без погранцов и досм
отра. Он читал про такое, но думал, что это врут. Однако правда.
Прилетели не пойми куда. Что–то скандинавское, по погоде и пейзажу. Оттуда в Америку. Доня выдал ему пятьдесят штук баксов и документы на имя Энрике Курцхаймера, гражданина Аргентины.
— В расчете? – спросил Доня.
— Спасибо, — сказал он.
— В случае чего меня не ищи, — сказал Доня. – Могут зачалить. Пока.
---
Он и не искал. Он нашел работу. Слава богу, хоть увлекался книжками по истории, но окончил МГСУ, бывший МИСИ. Водопровод везде водопровод, и канализация тоже. Женился на хорошей американке – высокой, золотистой, с большими ногами, синими глазами и силиконовым бюстом. Двоих детей она ему родила, мальчика и девочку. Натурализовался в Америке, стал Генри Курц, для простоты и краткости. Дети совсем выросли. У старшей дочки свой родился. Шесть лет парню. Умница. Играет в игры, особенно по истории. Вопросы задает.
— Grandpa, – спросил внук однажды. — And when was the Thirty–Year War, hey? And don’t look into the gadget!
Он вдруг резко вспомнил и сказал:
— Sixteen eighteen – sixteen forty eight.
— Cool! Champion! So smart you are, Granddy!
«А сейчас, выходит, юбилей типа? — подумал он. – Четыреста лет?»
Пошел в свою комнату, достал из ящика старый бумажник. Там в секретном кармашке лежал гондон.
Значит, пора. Тридцатилетняя война окончена.
---
Аэропорт, паспортный контроль, такси. Вечер.
Вот и подъезд.
Он набрал 16–18–48. Дверь запищала и поддалась. Лифт, шестой этаж. Номер квартиры он не помнил. Так, зрительно.
Нажал на ручку и вошел.
Она стояла посреди комнаты, совсем голая – только что из душа. Капли воды стекали по ее морщинистой шее на плоскую вялую грудь. Седые волосы были закручены в пучок на макушке. Они обнялись и поцеловались, ее мокрое тело впечаталось в его пиджак. Она потрясающе целовалась. Он почувствовал, что уже готов. Стал расстегивать рубашку.
— Подожди, подожди, — вдруг сказала она. – Презерватив принес?
— Да! – закричал он, вытащив из бумажника тот самый желто–красный пакетик. – Вот!
Она разорвала упаковку.
— Он совсем старый, он сыплется в руках, — засмеялась она. – Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда, и налево, за углом.
Автор: Denis Dragunsky
#паста
Прилетели не пойми куда. Что–то скандинавское, по погоде и пейзажу. Оттуда в Америку. Доня выдал ему пятьдесят штук баксов и документы на имя Энрике Курцхаймера, гражданина Аргентины.
— В расчете? – спросил Доня.
— Спасибо, — сказал он.
— В случае чего меня не ищи, — сказал Доня. – Могут зачалить. Пока.
---
Он и не искал. Он нашел работу. Слава богу, хоть увлекался книжками по истории, но окончил МГСУ, бывший МИСИ. Водопровод везде водопровод, и канализация тоже. Женился на хорошей американке – высокой, золотистой, с большими ногами, синими глазами и силиконовым бюстом. Двоих детей она ему родила, мальчика и девочку. Натурализовался в Америке, стал Генри Курц, для простоты и краткости. Дети совсем выросли. У старшей дочки свой родился. Шесть лет парню. Умница. Играет в игры, особенно по истории. Вопросы задает.
— Grandpa, – спросил внук однажды. — And when was the Thirty–Year War, hey? And don’t look into the gadget!
Он вдруг резко вспомнил и сказал:
— Sixteen eighteen – sixteen forty eight.
— Cool! Champion! So smart you are, Granddy!
«А сейчас, выходит, юбилей типа? — подумал он. – Четыреста лет?»
Пошел в свою комнату, достал из ящика старый бумажник. Там в секретном кармашке лежал гондон.
Значит, пора. Тридцатилетняя война окончена.
---
Аэропорт, паспортный контроль, такси. Вечер.
Вот и подъезд.
Он набрал 16–18–48. Дверь запищала и поддалась. Лифт, шестой этаж. Номер квартиры он не помнил. Так, зрительно.
Нажал на ручку и вошел.
Она стояла посреди комнаты, совсем голая – только что из душа. Капли воды стекали по ее морщинистой шее на плоскую вялую грудь. Седые волосы были закручены в пучок на макушке. Они обнялись и поцеловались, ее мокрое тело впечаталось в его пиджак. Она потрясающе целовалась. Он почувствовал, что уже готов. Стал расстегивать рубашку.
— Подожди, подожди, — вдруг сказала она. – Презерватив принес?
— Да! – закричал он, вытащив из бумажника тот самый желто–красный пакетик. – Вот!
Она разорвала упаковку.
— Он совсем старый, он сыплется в руках, — засмеялась она. – Тут внизу аптека. Прямо в доме. Выйдешь из подъезда, и налево, за углом.
Автор: Denis Dragunsky
#паста
Главная новость дня
ЧИТАТЬ
ЧИТАТЬ
как кореллируется высота и длина члена?
есть какая-то зависимость этих двух величин друг от друга?
внезапный анонимный опрос
отвечайте честно)
да, высокий парень это от 180см и выше
есть какая-то зависимость этих двух величин друг от друга?
внезапный анонимный опрос
отвечайте честно)
да, высокий парень это от 180см и выше
