Тут вчера Александр Роджерс на доступном языке объяснил, что такое нацизм и какова его природа. И с тем, что он пишет невозможно не согласиться. Однако ко всему этому стоит добавить очень важную вещь. Нацизм невозможно усмирить уговорами. Европа пыталась это проделать с нацистской Германией и оказалась порабощена. Любую ненасильственную реакцию нацизм воспринимает как поощрение и стимул.
Наглядно это можно увидеть благодаря публикации Дмитрия Стешина в "Косомольской правде": на постаменте, где стоял памятник Маршалу Коневу, появился унитаз. И хотя власти осудили эту акцию, относиться после сноса памятника к их словам нужно ровно так, как к словам Гитлера, заверявшего Сталина в том, что немецкие дивизии у западной границы СССР стоят исключительно для обмана Великобритании. То есть, как к заведомой лжи. Очередное глумление над памятью советского военачальника стало возможным из-за того, что реакция на предыдущее была ненасильственной. То есть, чехи сами себя пугают шпионами с рицином в шприце, но на самом деле, конечно же, это игра и притворство.
Лично мне близок тезис, высказанный профессором Сергеем Черняховским в статье "Достойны возмездия":
"Коларж, Навотный и Гржиб – неонацисты и пособники гитлеризма. Все решения, которые по ним можно принять, предопределены решениями Нюрнбергского трибунала. Россия как победитель нацизма и постоянный член Совбеза ООН имеет все моральные основания для последовательного воплощения в жизнь названных решений и осуществления возмездия по отношению к данным неонацистам, равно как и другим им подобным.
Если Чехия отказывается передавать их России для публичного и показательного суда – и у России, и у чешских антифашистов, как и антифашистов других стран, есть все моральные и правовые основания для приведения этих решений в исполнение явочным порядком".
Еще раз подчеркну. Любые попытки ненасильственными методами умиротворить или задобрить нацизм - являются формой его поощрения и поддержки. Носители этой идеологии должны усмиряться только силой. И не ампулами с рицином, а таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что нациста постигло возмездие. И это сделали мы.
