Я кричу
"останови этот ёбанный цирк.
посмотри на себя"
Хватаю за плечи
трясу,
ноль реакции.
Бьюсь головой о стену,
стою и плачу.
Не выдерживаю и хохочу
Потому что это смешно
когда начинаешь рыдать,
механически,
неосознанно.
Я не здесь.
Я блять где-то в параллельных мирах.
Ты не слышишь меня.
Ты не понимаешь меня.
Тело плачет от боли,
рефлекторно,
а я на кайфах.
Смотрю мимо твоих красных глаз,
в детство
на отца и на мать
на свой рухнувший детский мир,
вижу кровать,
голубые чистые простыни,
голубые кровавые простыни,
голубые грязные простыни.
Я тащу себя снова блевать,
забираю у себя что-то острое,
мечтая лишь стать доской для игры в "крестики нолики"
Знаешь,
вошло в привычку
бить себя почти каждый день,
Резать живот,
выходить за предел,
бить по ребрам пока ты в отключке,
пока ты на бетоне лежишь.
Сжимать шею и чувствовать хруст
чувствовать, как дрожишь.
Каждый день,
словно ад,
но я уже крепко подсел.
Ты молчишь,
боже, а я
в такой тишине
слышу всё.
Как вырывается воздух из легких,
когда пинаю под дых,
как хрустят мои пальцы
и ребра сжатые в тисках жестоких.
Слышать как улыбаешься,
и смешно поправляешь волосы,
пока я тебя крепко сжимаю,
до хруста в спине,
а ты ничего не понимаешь.
Заучил наизусть,
как надо блевать,
чтоб вернуть в реал мир,
чтоб тебя разбудить,
чтоб никто не узнал,
не заметил на теле бы ни пореза,
ни царапины, ни синяка
Камикото,
держать острое лезвие и не резаться,
это большая забота.
Держать свои руки
в бэдтрипе в припадках
сжимать себя в лапках
не задохнуться от остроты как от передоза.
Каждый раз, как в последний.
Ты не мой мир,
на тебе не сходится свет.
Но кумиром моим воздвинут,
это наша история
Но так ведь у всех.
Я просто тупой ебырь, влюблённый в тебя,
задохнувшийся от передоза,
но проблевавшийся на тёмной заброшке.
А знаешь, по ночам я всегда представляю,
как ты лежишь рядом со мной, обнимаешь,
и прижимаешься ко мне всем телом.
Это помогает уснуть,
уснуть не сжимая лезвие в руке,
уснуть и не проснуться на кровавой постели.
А утром проснуться вспомнив всю жизнь как ночной кошмар.