Одно из самых удивительных событий десятых годов - это, конечно, возрождение терема в Асташево. Дорог там нет, но есть декорации прекрасной России, которая не случилась.

Году так примерно в 1980-м пошла я в магазин. Улица Шокальского, стекляшка, он и теперь там стоит.

В магазине ничего нет. Маргарин есть, и говяжьи кости. Консервы еще какие-то невозможные, вроде "Рыбного завтрака туриста", это есть. (Ровесники! Вы помните "Рыбный завтрак туриста"? Вскроешь консервным ножом, а там глаза белые плавают.)

Подхожу к прилавку, где рыба-яйца. А там яичные картонки высоко так воздвиглись, до потолка. Продавщица стоит, руки скрестила, ноздри раздула, смотрит гневно, как царевна Софья на известной картине.

Я говорю:
- Мне яиц десяток.
Она, помолчав:
- Нету!
Я:
-Э-э. А - это вот - не яйца, что ли?
Она:
- Нет! - Помолчав, громко: - Сгнили нахуй!

Хорошо, значит, не вышло. Иду посмотреть на маргарин, это другой отдел. Масла нет, а я надеялась. Оно когда было, то было развесное, таким огромным кубом лежало. Другие покупатели тоже подошли и смотрят на пустой поднос. Потом одна старушка, вздохнув:
- Масла нет... Вот и хорошо, значит, войны не будет!

Теперешние люди не найдут в этом вздохе логики, но логика была самая прямая: советская пропаганда учила, что продуктов нет потому, что деньги, средства и силы, необходимые на производство продуктов, пошли на оборону. Поэтому чем меньше масла (или, там, ветчины), тем крепче наша броня, огневой щит Родины.

Та же пропаганда объясняла отсутствие мяса тем, что богатые евреи завели себе собак и кормят их мясом, а нашим людям вот потому и не хватает. Не могу не восхищаться советской пропагандой: "семерых одним ударом". Высший пилотаж.

Татьяна Толстая

Юрий Пименов, «Окно».

Юрий Пименов, «Лирическое новоселье».

Юрий Пименов, «Здесь будет парк».

Юрий Пименов, «Движущиеся границы города».

Учимся говорить как москвичи.

Дворец Елизаветы Петровны, одна из немногих работ Бартоломео Растрелли в Москве.

«От Хайгардена и до Юнкая лишь на первый взгляд далеко».

В насквозь советском метро есть один внушительный барельеф с изображением отца-основателя США. Правда, Бенджамина Франклина поместили на «Электрозаводскую» за научные, а не политические успехи.

Схема рек Москвы внутри МКАД (большая часть сейчас в коллекторе).

Вышли погулять, прощаются с пятиэтажками.

Раз в несколько дней мы будем писать об истории основных московских дорог.

http://telegra.ph/Moskovskie-shosse-CHast-pervaya-Leningradka-08-05

Современное отношение к российским недугам и те рецепты, которые может предложить власть, формулируются одной заезженной ущербной фразой: «Если вы не можете решить проблему, измените своё отношение к проблеме».

Половина города разваливается? Ой, вы знаете, нам не до этого, мы пятиэтажку под хохлому расписали, занимаемся созданием положительного образа.

Дорог нет? Знаете, мы тут квест интересный составили, вокруг пятьдесят заброшенных церквей, фототуры проводим, и запись на 2019-й год уже началась. Регистрируйтесь, а то не успеете.

Народишко помирает? Ой, представляете, мы тут с местным монастырём наладили производство чая из багульника и полыни, уже третью производственную линию строим.

Туалетная бумага кончилась? Знаете, сходите в лес, у нас тут соловьи поют, вы же слышали о наших знаменитых курских соловьях!

Канализации нет? Знаете, бабушка в тот овраг мусор ещё при Сталине выбрасывала. Да и вообще естественные испарения красят человека.

Подростки в подворотне пиво пьют? Вы знаете, это они только ночью, а днём приходите - каждый в «Юнармии» состоит, ГТО сдал и первую строчку гимна выучил.

Во дворе грязно? Тут уж сами виноваты, не надо было в ноябре приезжать. А с 21 по 22 августа в наших краях очень даже хорошо и душевно, приходите, мы тут будем в память о полёте Гагарина и в честь года экологии деревянную ракету строить.

Подземный переход на проспекте Калинина, 1990.

В начале XX века в Москве возводилось значительно меньше доходных домов, чем в Петербурге. Хотя под жилье перестраивались любые флигели и «курятники», спрос оставался неудовлетворенным. В город приходило гораздо больше людей, а рынок рос не такими большими темпами. Но уже в 1910-е годы доходные дома строили все – адвокаты, монастыри, зубные врачи, купцы. Свой доходный дом был даже у художника Василия Кандинского. В среднем за квартиру в таком здании в начале XX века приходилось отдавать около 50 рублей в месяц, к началу Первой мировой цены выросли до 100 рублей. Сравните это с годовым доходом профессора в 3000 рублей, а ведь далеко  не все числились профессорами.

Жаловались, что начинающие чиновники с доходом в 1300 рублей в год отдают за квартиру половину жалованья.  В целом отдавать за аренду 40-60% доходов считалось нормальным (хотя об этом постоянно писали в газетах, жаловались на дороговизну). Если владелец доходного дома хотел подчеркнуть уникальность жилья, то обязательно добавлял: «Барская квартира». Да, цены велики, но не забывайте, что и площадь квартир часто составляла 150-200 квадратных метров. Гостиная, столовая, спальня, детская, кабинет, помещения для прислуги.

Были решения проще – меблированные комнаты, флигельки-квартиры с отдельным входом, койки и каморки. Тогдашним условным Красногорском считались промышленные окраины – довольно бедный человек снимал квартиру на Пресне, в Черкизове, в Сущеве, на Самотеке, у любой заставы. Цены очень сильно выросли к 1915-1916 году, город был переполнен беженцами. Увы, «квартирный вопрос» существовал в Москве всегда.

«На свежевыложенном плиточкой дворе Всех Святых на Кулишках места для древних белокаменных надгробий не нашлось. Выперли к метро, на них теперь сидят, вечерами под них гадят и тушат об них бычки».